Соборы пустоты

Увидев в дверном проеме распухшее лицо Кшиштофа, Ари невольно усмехнулся:

— Да, не слабо они тебя разукрасили!

— Очень смешно! Вообще-то украшал меня только один урод…

— Вот это да!

Тяжело вздохнув, поляк посторонился, впуская Маккензи в квартиру.

— Наконец-то и на тебя нашлась управа?

— Вовсе нет. Он напал на меня сзади.

— Разве настоящий телохранитель не должен уметь постоять за себя, даже когда на него нападают сзади?

— Ну хватит!

Смущенная физиономия Залевски насмешила Ари.

— Я всегда говорил, что в СООНО набирают одних слабаков.

— Слушай, Маккензи, не думай, что, если у меня фингал, я не начищу тебе рожу. Еще посмотрим, кто здесь слабак!

Аналитик вошел в гостиную и увидел у правой стены разломанный книжный шкаф и кучу книг и безделушек, раскиданных по полу.

— А ты тут прибрался, как я погляжу.

— Больно ты веселый сегодня. Хочешь, поговорим о Лоле? Увидим, не растеряешь ли ты свое чувство юмора. У нее все в порядке? Есть новости?

— Бедолага, — парировал Ари с улыбкой. — А все-таки странно, что они снова к тебе заявились. Могли бы и сообразить, что в этом сейфе ничего нет, ведь после их первого визита прошло уже несколько дней.

— Похоже, они хотят заполучить документы во что бы то ни стало.

— Да уж, похоже. А ты не сменил замки?

— Сменил. Да ведь это профи, Ари. Ладно, пусть попыхтят. Я хорошо припрятал документы. И уж точно не тут.

— О’кей. Слушай, а ты сделал рентген?

— Нет-нет, это ни к чему.

Ари окинул взглядом гостиную, заглянул в спальню и присел на диван.

— Ты можешь их описать?

— Я хорошо рассмотрел того, который на меня набросился. Коренастый, короткие темные волосы, не старше сорока, смахивает на английского бандита, как в фильмах Гая Ричи, представляешь?

— Да.

— Я сломал ему нос. Надо думать, его это не украсило.

— Ну хоть что-то. А второй?

— Тот постарше. Седые волосы, шикарный костюм, кожаные перчатки и красивая трость с серебряным набалдашником.

— Вот как. Ну, этого будет нетрудно опознать. Настоящий герой комиксов!

— Вроде того…

— Они не оставили после себя ничего такого, что упростило бы поиски?

— Нет…

— Ты меня удивляешь. Неужели у извращенца вроде тебя в квартире нет скрытых камер?

Лицо поляка наконец расслабилось.

— Здесь много чего есть, но это не камеры.

— И ты даже не угостишь меня виски?

— В доме поляка найдется только водка.

— Дикарь!

И тут телефон Маккензи завибрировал. Он надеялся, что это не Лола. На дисплее возникло имя Ирис Мишот.

— Да?

— Ари, у меня есть кое-что новое.

— Слушаю.

— В течение суток умерли два человека, работавших в научно-исследовательском центре в Женеве, — Сандрина Мани и Стефан Друэн.

— И что?

— Полиция расследует странные обстоятельства их смерти… Оба скончались от остановки сердца, хотя им не было и сорока лет. Я звонила нашим швейцарским коллегам. По заключению судмедэксперта, причиной их смерти стал нейротоксин. Понимаешь, о чем я?

— Ты считаешь, умерший геолог…

— Да. Франк Аламерсери. То же самое врачебное заключение: неизвестный нейротоксин.

— Думаешь, тут есть связь?

— Оба погибших швейцарца работали над секретным досье для ООН.

— И?

— Все, что мне удалось узнать, — их расследование было как-то связано с геологией. Не многовато ли совпадений?

— Этого недостаточно.

— Три человека умирают одинаковой смертью, очевидно от нейротоксина, и все трое занимались геологией… Трудно поверить, что все это не имеет никакого отношения к исчезновению Чарльза Линча, Ари.

— Ты торопишься с выводами.

— У тебя есть другие зацепки?

— Нет.

— Тогда почему ты еще не в Женеве?

Часть вторая Альбедо

39

Под вечер человек с тростью, известный своим заказчикам под именем Борджиа, подошел к дому на улице графа де Ласепеда.

Утром того же дня он получил совершенно недвусмысленный приказ: как можно скорее устранить дочь Чарльза Линча. Как можно скорее.

Все усложнилось, и эта его поездка в Европу, которая должна была продлиться не больше двух-трех дней, затянулась. Он не любил изменений в программе, потому что из-за них не успевал правильно все спланировать и принять все необходимые меры предосторожности, а именно это в конце концов приводит к ошибкам. Борджиа не терпел приблизительности. Борджиа не любил неожиданностей.

Он сунул руку в карман и вытащил прозрачную баночку, с которой никогда не расставался. Приоткрыл крышку, вынул и проглотил стомиллиграммовую таблетку хлорпромазина. В «рабочие» дни ему случалось принимать по пять-шесть таблеток — вдвое больше предписанной максимальной дозы. С годами он научился справляться с побочными эффектами. Чтобы бороться со скачками давления, у него была его трость, а чтобы не набирать вес, он соблюдал строжайшую диету. Оставалась сухость во рту, но она ему не мешала. К тому же выбора не было. Без хлорпромазина Борджиа не мог бы делать то, что он делал. Его сила и ловкость целиком зависели от того состояния, в которое приводил его этот нейролептик.

Он убрал баночку в карман и тщательно обследовал дом, в котором жила Мари Линч. Народу на улице мало, и все же, не успев как следует осмотреться, он вынужден соблюдать осторожность.