Собор Парижской Богоматери

– Вот, заложи это себе в свой клюв.

Самый маленький кусок он оставил себе. Булочник, конечно, старался нарезать хлеб равными долями, но все-таки три части были не совсем одинаковой величины.

Бедные дети, так же как и Гаврош, были страшно голодны. Буквально разрывая хлеб зубами, они толклись в булочной, хозяин которой, удовлетворив их желание, смотрел теперь на них не очень ласково.

– Пойдемте, – сказал Гаврош своим спутникам.

И они все трое продолжили путь к Бастилии. Проходя мимо ярко освещенных окон магазинов, то и дело встречавшихся на пути, самый маленький из мальчиков каждый раз смотрел на свои свинцовые часики, которые висели у него на шее на тоненьком шнурочке.

– Экий чижик! – проговорил сквозь зубы Гаврош, с нежностью глядя на ребенка. Потом, после некоторого раздумья, он прибавил: – Ну, если бы у меня были такие малыши, я бы их лучше берег!

V

Лет двадцать тому назад в юго-западном углу площади Бастилии, близ канала, прорытого в старом рву этой крепости-тюрьмы, красовался странный монумент. Это был слон сорока футов вышиною, построенный из камней и досок, с башней на спине, походившей на дом.

Когда-то эта фигура была вымазана зеленой краской каким-нибудь маляром, но впоследствии сделалась черной от действия времени, дождей и непогоды. В открытом и пустынном углу площади широкий лоб слона, его хобот, клыки, башня, исполинская спина и похожие на колонны ноги вырисовывались на ярком звездном ночном небе фантастически-чудовищными силуэтами. Никто не знал, что, собственно, означала эта фигура. Это могло быть символом народной силы, мрачным, загадочным. Это было могучим, резко бросавшимся в глаза призраком, рядом с невидимым призраком Бастилии. Немногие иностранцы посещали этот памятник, а прохожие едва на него взглядывали. Он стал разрушаться, каждый год с его боков отваливались громадные пласты штукатурки, и получалось впечатление страшных зияющих ран. Дойдя до колоссальной фигуры слона, Гаврош понял, какое впечатление может произвести бесконечно великое на бесконечно малое, и сказал своим спутникам:

– Не пугайтесь, ребятки!

Затем он пробрался сквозь отверстие ограды к слону и помог своим маленьким путникам перекарабкаться через брешь. Немного испуганные дети молча следовали за Гаврошем, вполне вверяясь этому маленькому провидению в лохмотьях, которое уже накормило их и обещало дать им ночлег.

За оградой, во всю ее длину, лежала лестница, служившая днем рабочим на соседней стройке. Гаврош с необыкновенною для его лет силой поднял эту лестницу и прислонил ее к передним ногам слона. Около того места, куда достигала лестница, в брюхе слона зияло нечто вроде темной ямы.

Гаврош указал своим спутникам на лестницу и яму и сказал им:

– Ну, лезьте и входите в ту вон дверь, что видна наверху.

Мальчики в ужасе переглянулись.

– Ага! Струсили, ребятки! – вскричал Гаврош. – Смотрите, как это делается!

И, обхватив шероховатую ногу слона, он в один миг, не пользуясь лестницей, очутился наверху и быстро скрылся во впадине, а через несколько мгновений дети увидели, как во мраке впадины белым призраком обрисовалось его бледное лицо.

– Ну, влезайте теперь и вы, пиголицы! – крикнул он им. – Вы увидите, как тут хорошо. Лезь ты первый, – обратился он к старшему из мальчиков, – я тебе помогу.

Мальчуганы подталкивали друг друга. Гамен внушал им одновременно и боязнь, и доверие; в союзе с проливным дождем взяло верх последнее чувство, и ребята решились на то, что казалось им настоящим подвигом. Первым полез наверх старший. Видя себя покинутым между огромных лап страшного зверя, младший порывался зареветь, но не посмел. Между тем старший со страхом взбирался все выше и выше по перекладинам лестницы. Гаврош поощрял его одобрительными восклицаниями, точно фехтовальный учитель своих учеников или погонщик своих мулов:

– Смелей!.. Вот так!.. Не робей!.. Ставь теперь ногу вот сюда!.. Давай руку!.. Ну, еще немножко!..

И когда мальчик был уже достаточно близко к нему, Гаврош с силой потянул его за руку к себе и сказал:

– Вот так, молодцом!

Заставив затем ребенка спуститься в яму, он добавил:

– Теперь, сударь, милости прошу садиться. Будьте как дома и ждите меня.

С ловкостью и быстротой обезьяны он выбрался из впадины, соскользнул по ноге слона вниз, в густую траву, подхватил там меньшего мальчика и поставил его сразу на средину лестницы, потом стал сам позади его и крикнул старшему:

– Эй, ты, пузырь, принимай братца! А я буду поддерживать его отсюда.

Не успел пятилетний карапуз опомниться, как тоже очутился во внутренности слона. Поднявшись вслед за малюткой, Гаврош сильно толкнул лестницу, так что она упала на землю, забрался в трещину и, захлопав в ладоши, весело воскликнул:

– Вот мы и добрались! Да здравствует генерал Лафайет!

После этого взрыва веселости он прибавил:

– Ну, цыпочки, теперь вы у меня!

Действительно, Гаврош был тут у себя дома.