Собор

— Так нету брезента, ваша милость, — пожимая плечами, ответил Савин. — Лежал тут, в сарае, с уголочка, так вчера его унесли.

— Кто унес и для чего?

— Ч-черт его знает! — в глазах мастера вдруг загорелся какой-то колючий огонек, и он усмехнулся. — Итальянец приказал забрать. Какие-то там обломки у него получились, так чтоб их вывезти, ему их в брезент завернуть понадобилось. Я ему сказал: «Для чего гранит в брезент заворачивать? Чай не песок». А он мне: «Не твое, дурак, дело!» А я не дурак. Я понимаю: под брезентом-то что хошь вывезешь!

Огюст так и вспыхнул. Он понял намек мастера, и его окатило горячей волной бессильной ярости. Карлони! Вот оно что… Среди бела дня! И сразу после ревизии… А рабочие видят и еще злорадствуют, что архитектор ничего не может поделать…

Он отправился искать каменных дел мастера, но вначале встретил Алексея. Слуга, поджидая его, крутился возле шлифовален, где в этот день как раз началась обработка одной из привезенных буксиром гранитных колонн. Алеша сидел на штабеле свежих белых досок и с величайшим интересом смотрел, как десятки людей, вскарабкавшись на козлы и подставки, корпят над телом круглого недвижимого чудовища, похожего на спящего красного дракона из какой-нибудь китайской сказки.

— Ты чего здесь? — спросил его Огюст. — Тебя не берешь, так ты сам являешься. Чего надо?

— Элиза Эмильевна меня послала, — ответил Алексей. — Спрашивает, не поедете ли вы с ней сегодня в Петергоф? Вы вроде рано освободиться собирались.

— Какой еще Петергоф? — пожал плечами архитектор, — На ночь глядя? Хорошо, ты скажи, я еще не знаю… Может, и уйду раньше.

В это время из-за угла шлифовальни показался Джованни Карлони.

Едва взглянув на его физиономию, суховатую, с быстрыми и нахальными черными глазами, Монферран пришел в бешенство. Он широким шагом пошел навстречу итальянцу, и когда тот остановился и на скверном французском пробормотал: «Доброе утро, мсье!» — желая поскорее обойти начальника, Огюст преградил ему дорогу:

— Доброе утро, Карлони. Чем вы заняты, позвольте вас спросить?

— Ничем, мсье, — ответил каменных дел мастер.

— То есть как это, ничем? — голос архитектора дрогнул, выдавая ярость. — Вам что, делать нечего? Я вам два дня назад велел приготовить партию блоков для закладки в западный котлован. Ну и что там?

— Там место еще не выровняли, — пожал плечами Карлони. — Некуда класть блоки. А надо их положить к самому котловану, не то потом опускать трудно будет.

— А кто выравнивать место должен, а? — уже совсем резко спросил Монферран. — Дать распоряжение землекопам должны были вы. Или у вас там что-то не в порядке?

Карлони еле заметно переменился в лице, взгляд его забегал, он смущенно поглядел себе под ноги, но тут же оправился.

— Что может быть не в порядке, сударь? — спросил он по-русски, ибо русский язык знал отлично, куда лучше французского, и говорить предпочитал на нем. — Все там в порядке, но земляные работы не мое дело. Сами распоряжайтесь.

— Что?! — взвился Огюст, потеряв всякое равновесие. — Не ваше дело?! А воровать гранит со строительства — дело ваше, с-сударь мой?!

Позади них топтались привлеченные шумом люди. Подошли несколько рабочих, два-три мастера. Среди них был и Савин, которого, похоже, весьма радовала спровоцированная им стычка. Он одинаково терпеть не мог ни Карлони, ни Монферрана.

Каменных дел мастер съежился, сразу сделавшись совсем маленьким, ибо он и так был невелик ростом, да еще и изрядно худощав. Его лицо побледнело, но одновременно приняло какое-то крысиное выражение, он только что не оскалил зубы.

— Вы… не можете предъявлять мне обвинений! — кривясь и дергаясь, пробормотал он. — Вы… и никто… никто… не мог такого видеть! Как вы смеете?

— Я как смею?! — вскричал архитектор. — Ах вы… А кто унес брезент для того, чтобы им прикрывать на телегах ворованное, а? Я ведь все равно узнаю, сколько вы украли и кому продали, учтите! Хватит вашего воровства! А работу извольте сегодня сделать, не то я не потерплю вас у меня на строительстве! Ясно вам?

Он повернулся и пошел прочь, чтобы не давать больше воли своей ярости. За ним кинулся Алексей.

Когда они отошли на десяток шагов, каменных дел мастер поднял покрывшееся потом лицо к столпившимся в сторонке злорадно улыбавшимся рабочим и прошептал:

— «У меня на строительстве!» Ишь ты! Проворовался, а на других валит! Да еще, может быть, и тебя самого здесь скоро не будет!

Но Карлони совершенно упустил из виду, что начальник строительства великолепно слышит.

В два прыжка Монферран вернулся назад и вновь встал против Карлони. Задыхаясь, глотая слова, он крикнул:

— Пов-то-ри-те, что вы сказали?!

Бешенство, написанное на его лице, привело мастера в ужас. Он и так-то был до предела напуган.

— Я… я ничего не говорил! — выдохнул итальянец. — Вам послышалось.

Эта ложь была последней каплей. Кровь ударила в голову Монферрану, и он уже не закричал, а взревел:

— Мер-р-р-завец!!!

Трость в его руке взлетела словно сама собою. Карлони не успел заслониться и с пронзительным криком упал, сбитый с ног сокрушительным и точным ударом.