Соблазнитель душ

— В этом нет ничего необычного, — продолжил Маркус. — Вы видели специальные рождественские выпуски? Орэл Робертс пригласил сестер Леннон, Кроффта с куклами, а его сын пел и танцевал, подражая Фреду Астору, в окружении красавиц в длинных юбках. Звезды кино приняли участие в программе Джима и Тэмми Бэккер. А Роберт Шаллер выложил миллион долларов на рождественскую службу, обратившись к постановщику из нью-йоркского «Радио сити мюзик-холла».

Пастырь заулыбался.

— Наверное, нам пора закрывать лавочку. Мне уже поздно петь и танцевать.

— Я говорю серьезно, Пастырь. Мы должны что-то делать.

— Я вас понимаю, Маркус. Но что? Я не собираюсь устраивать из службы мюзикл, не могу, как Пат Робертс, приглашать гостей и брать у них интервью по ходу службы. Мне не дано лечить людей перед камерами, как это делает Эрнст Энгли. Я не сумею, как Джерри Фолуэлл, продавать участки в несколько квадратных футов на горе Свободы. Мне по силам лишь поделиться с теми, кто слушает меня, своей верой в Господа нашего.

— Жаловаться нам не на что. До сих пор этого хватало. Но любая, даже самая лучшая телепередача, приедается за пять лет. Для телевидения пять лет — большой срок. Но теперь пришла пора что-то менять, иначе мы останемся без зрителей.

— У вас есть предложения? — спросил Пастырь.

— Я прорабатываю несколько вариантов, но пока не нашел ничего стоящего.

— Могу поделиться с вами еще одним. Помните старую передачу «Дорога шестьдесят два»? Два парня переезжают в спортивном автомобиле из города в город и везде с ними происходят разные приключения? — Маркус кивнул. — Мы можем воспользоваться этим приемом, но с учетом современных реалий. Возьмем двух парней, назовем их Иисус и Петр. Вместо спортивного автомобиля посадим их в пикап. И дадим задание — найти в каждом городе закоренелого грешника и привести его к Богу.

Маркус вскинул глаза на Пастыря.

— Вы не принимаете мои слова всерьез, Пастырь. Я восхищаюсь вашей искренностью. Но как друг я должен предупредить вас, что трое правоверных членов нашего совета директоров только и ждут, чтобы вы дали слабину, а уж потом набросятся на вас, словно стая голодных волков.

Пастырь помолчал. Он наконец понял, что побудило Линкольна придти к нему.

— Благодарю за предупреждение, Маркус. Я буду настороже. Продолжайте разрабатывать ваши варианты. Возможно, и я придумаю что-нибудь интересное.

Маркус поднялся:

— Пока я могу предложить лишь одно. Добавьте драматизма в ваши проповеди. Для проповедников дьявол и адские муки всегда были самым ходовым товаром.

— Я попробую, Маркус. Спасибо вам.

После ухода Линкольна он повернулся к Беверли.

— Что ты на это скажешь?

— Он во многом прав, — ответила она. — Но я не забываю о том, что он всегда работал на Рэндла. Может, его появление здесь — предупредительный выстрел, цель которого — вернуть тебя в наезженную колею.

Пастырь кивнул.

— Это не исключено. Но, если они ищут ссоры, мне их не остановить. Придется ждать, пока они нанесут удар. Она было приподнялась, но он знаком остановил ее.

— Не уходи, Беверли. Я хочу поговорить с тобой.

Она вновь опустилась в кресло.

— Да, Пастырь.

Он долго смотрел на нее.

— Ты ожидала, что все так повернется?

Помедлив, она покачала головой.

— Нет.

— И я тоже.

— Мне очень жаль, Пастырь.

Он печально улыбнулся.

— Жалеть тут не о чем. Я сам выбрал этот путь. Никто меня не заставлял.

Они помолчали, потом он продолжил.

— Иногда у меня возникает ощущение, что нам следовало по-прежнему кочевать с тентом. Пусть с постоянными трудностями, пусть без денег, но зато куда веселее.

— Ничего бы не получилось. Ты не мог не подняться на следующую ступень.

— Наверное, ты права. — Они посмотрели друг другу в глаза. — Что ты сделала с деньгами, что лежали в чемоданах?

— Я их инвестировала.

— Зная тебя, можно предположить, что теперь они превратились в целое состояние?

— Так оно и есть.

— Тогда почему ты продолжаешь тянуть этот воз?

— Из-за тебя. Из-за Джо. — Она задумалась. — Полагаю, ты мне по-своему нравишься. Да и никому не дано вернуться в прошлое.

— Я тебя понимаю. — Пастырь открыл сигаретницу, подтолкнул ее к Беверли. Та покачала головой. Он закурил, выпустил в потолок струю дыма. — В этом году мне исполнится сорок два года.

Она промолчала.

— Говорят, в этом возрасте у мужчин наступает кризис. Начинается вторая половина жизни.

Беверли рассмеялась.

— Вторая половина начинается в пятьдесят.

Пастырь улыбнулся.

— Мне сразу полегчало. Я-то уже заволновался.

— Успокойся, волноваться тебе не о чем.

— Вот и прекрасно.

— Я хочу тебя кое о чем попросить, — продолжила Беверли после короткой паузы.

— Я тебя слушаю.

— Я бы хотела поехать в Лос-Олтос к Джо. Тут мне очень одиноко. Девушки уехали, а других подруг у меня не было. И потом, что это за семейная жизнь, если видишься с мужем раз в месяц?

— Я не могу удерживать тебя.

— Разумеется, я не уеду, пока не найду себе замену.

— Это я знаю. Завтра и займись этим.

— Спасибо тебе, Пастырь.

— Мы должны что-то сделать с нашим частным счетом.