Соблазнитель душ

— Пока еще нет. Сначала я хочу поговорить с девушками. Я не могу допустить, чтобы они ушли с обидой в сердце.

ГЛАВА 14

Он пересек поле, поднялся по трем ступенькам, постучал в дверь их фургона.

— Кто там? — приглушенно спросили из-за двери.

— Пастырь.

— Уходи. Нам нечего сказать тебе.

— Но я хочу поговорить с вами.

— Мы не хотим тебя слушать. Уходи.

Он попытался открыть дверь. Заперто.

— Откройте дверь.

— Нет.

Он повернул ручку и одновременно ударил в дверь тяжелым башмаком. Замок не выдержал, дверь распахнулась, он вошел в фургон.

— Извините.

Девушки стояли у своих коек. Между картонных коробок и чемоданов. Пахло выкуренной сигаретой с «травкой». Пастырь медленно переводил взгляд с одной на другую. Ни одна не отвела глаз.

— Ладно. У кого есть «косячок»?

Ответа не последовало.

— С чего такой эгоизм? Я не откажусь от пары затяжек.

Девушки переглянулись.

Затем Мелани протянула ему наполовину выкуренную самокрутку. Он взял ее, зажег, сел на стул у двери и два раза глубоко затянулся. Задумчиво кивнул, затянулся еще раз и вернул окурок Мелани.

Затяжка, и окурок перекочевал к Чарли. Она последовала примеру Мелани и передала его дальше. Когда затянулась последняя девушка, от него уже ничего не осталось.

— Есть еще? — спросил он.

— Стоило ради этого вышибать дверь? — бросила Чарли.

Их взгляды встретились.

— Полагаю, после нашего разговора ты знаешь, что причина в другом?

Она уставилась в пол. И ничего не ответила. Он оглядел девушек, прежде чем заговорить вновь.

— Действительно, у меня была причина врываться сюда.

Мы давно знаем друг друга, многое пережили, и я слишком вас люблю, чтобы просто отпустить от себя.

Вновь за всех ответила Чарли.

— Мы тебе больше не нужны. Ты тоже отсюда уедешь.

И опять он посмотрел ей в глаза.

— Я никуда не поеду, зная, что вы не поедете со мной.

Вы нужны мне больше, чем когда-либо.

— Если это так, то почему получилось, что ты мотался по всей стране, а мы сидели как привязанные. А появляясь здесь на день или два, ты никогда не говорил с нами, вечно пропадал на каких-то совещаниях. И вот теперь мы узнаем, что ты женишься на этой богатой сучке.

— Я не знал, что вас держит здесь обет безбрачия. Я полагал, что главное для нас — любовь друг к другу и Иисусу Христу.

— Ты говоришь о любви к нам, но все это время трахал ее.

— Уж ты-то, Чарли, знаешь, что это не так.

— Ничего я теперь не знаю, — она быстро отвернулась, чтобы он не увидел покатившиеся из глаз слезы. Пастырь встал, шагнул к ней, взял за руку, развернул к себе.

— Чарли.

Она уткнулась лицом в его плечо.

— Почему ты не отпускаешь нас, Пастырь? Чего ты от нас хочешь?

Он погладил ее по волосам.

— Того же, что и всегда, Чарли, — над ее головой он оглядел остальных. — Помните, что я сказал, когда мы уезжали из общины под Лос-Олтосом? Я хотел, чтобы мы сообща построили церковь, в которой мы могли бы показать людям путь к Богу. И я хотел, чтобы вы помогли мне в этом.

Он помолчал. Но никто не произнес ни слова.

— Все осталось прежним. И я не изменился. Я по-прежнему хочу, чтобы вы все время помогали мне. Вы по-прежнему мне нужны. Нужна ваша вера, ваша любовь. Без них я не смогу построить церковь.

На этот раз заговорила Мелани.

— Ходили разговоры, даже до известия о твоей женитьбе, что ты собираешься выгнать нас.

— От кого ты это слышала? — спросил Пастырь.

— От местных. Они говорили, старик Рэндл требует, чтобы ты избавился от своего гарема.

— Почему вы слушали их? Почему не пришли ко мне?

— Мы хотели прийти. Но ты всегда занят. И постоянно куда-то уезжаешь.

Он задумался.

— Вот что я вам обещаю. Если вы захотите о чем-то поговорить со мной, приходите. Я всегда найду для вас время. — Теперь они все смотрели на него. — Так вы остаетесь?

Пастырь посмотрел на распечатку, лежащую перед ним на столе, потом на Беверли.

— Больше шести миллионов долларов?

— Совершенно верно. Именно столько «Фонд Рэндла» вложил в Черчленд. Земля и здания принадлежат им. Мы получаем их в аренду сроком на десять лет, сами платим за техническое обслуживание и услуги и ежегодно выплачиваем им по шестьсот тысяч долларов.

— То есть плюс пятьдесят тысяч долларов в год.

— Мы также должны им чуть больше пятисот тысяч долларов, потраченных «Фондом Рэндла» на рекламную компанию в прессе и на телевидении.

Пастырь покачал головой.

— Мы начинаем дело с гирей на шее.

— Таковы условия договора, который ты подписал, бесстрастно ответила Беверли. — Если мы выплывем, Рэндл не останется в накладе.

— А если нет?

— Тогда он выбросит нас и заберет землю и здания себе.

— А что он будет с ними делать?

Беверли пожала плечами.

— Не знаю.

Внезапно Пастырь расхохотался.

— Ничего он с нами не сделает. Если мы не сможем расплачиваться с ним в срок, он все равно нас не вышвырнет. Потому что в противном случае ему придется засунуть церковь вместе с часовнями и аэропортом себе в зад. Думаю, здесь он перемудрил.

Лицо Беверли оставалось бесстрастным.

— Возможно.

— С какого дня мы должны платить за аренду Черчленда?

— Уже платим. Наш текущий долг «Фонду Рэндла» составляет четверть миллиона долларов.

— Хорошо. Начнем платить, когда сумма долга дойдет до миллиона.