Соблазнитель

Передо мной лежит книга, в которой героиня, молодая женщина, рассказывает своему любовнику-врачу о своих страшных недугах, требующих немедленного хирургического вмешательства, а он, вместо того, чтобы вскочить из-за стола и отвести ее в «приемный покой», выпивает бокал вина, закуривает сигарету, а потом приглашает ее танцевать. Дело в том, что автор этой книги понятия не имеет ни о медицине, ни о врачах. Но в таком случае, зачем он его сделал врачом? Читатель, взяв в руки книгу, должен верить в то, что автор знает о мире, по крайней мере, столько же, сколько он, а может, даже больше. В противном случае он не захочет эту книгу читать.

Бывают иллюзии богатых и иллюзии бедных. Существуют иллюзии художников и искателей истины. Живы «фаллические иллюзии» и «иллюзии влагалищные». Нужно ли, чтобы художественная литература тоже жила среди таких иллюзий?

В романе «Потомки Тепсиса» автор пишет о женщинах, утверждая, будто бы некоторые из них бывают «неглубокими», а некоторые – наоборот «глубокими» и отсюда у них проблемы со счастьем. Это типичные «влагалищные иллюзии».

Нет женщин «неглубоких» и женщин «глубоких», разве только в интеллектуальном смысле. Эти специфические психосоматические реакции в нужном ему направлении может и должен вызывать мужчина. Теоретически рассматривая этот вопрос, каждый мужской член велик для женщины.

В скольких произведениях нам показывают огромных и прекрасно сложенных мужчин, которые – как утверждают авторы – благодаря своему внушительному телосложению могут дать счастье любой женщине. А между тем – о чудо! – мужской член – это единственный орган у мужчины, который абсолютно не соразмерим с костной системой представителя сильного пола. Удивительно, но именно так оно и есть, и не иначе. И это как раз и есть «фаллические иллюзии».

Я открываю выпущенный большим тиражом роман современного польского писателя и читаю, как героя, увидевшего любимую женщину, охватили «первобытные и животные чувства».

Что это значит – первобытные и животные?

Возможно, речь идет о чувствах первобытных людей, о которых, правда, мы мало знаем, но из того, что нам известно, вырисовывается представление о них как о существах очень впечатлительных и чутких? А может быть, дело в том, что половое влечение к любимой женщине является – по мнению автора – чувством «первобытным», а любовь – чувством «вторичным»? Но что делать с человеком, который, полюбив женщину, начал ее страстно желать, то есть любовь была бы чувством «первобытным», а вожделение – чувством «вторичным»?

А «животными чувствами» автор называет страстное желание любимой женщины? Откуда это взялось в литературе?

Давайте не оскорблять животных. Это существа чрезвычайно деликатные. Я еще не слышал, чтобы кобель изнасиловал суку, или кобели изнасиловали бы ее коллективно. Сука выбирает себе партнера когда хочет и которого хочет.

Раз половое влечение к женщине является «животным чувством», то что же такое чувство человеческое? Человеку осталась бы лишь «Агапе» – чистая, сверхчувственная любовь. Быть настоящим человеком – по мнению вышеупомянутого автора – это пребывать в качестве существа, лишенного либидо, которое является «животным». Но ведь это нонсенс, не правда ли? Человек как существо, лишенное «либидо», не может быть «идеалом», образцом или мечтой человечества, ибо это означает отрицание основного закона, который нами управляет, то есть «закона сохранения вида».

Однако этот явный нонсенс, этот «идеал» красной нитью проходит через историю литературы и историю человеческой мысли, то появляясь, то опять пропадая, чтобы через какое-то время возникнуть снова. Этот вопрос извечного антагонизма между Эросом и Агапе.

В различные столетия, по разным причинам этот антагонизм усиливался. Парадоксально, но сегодня – в период огромного интереса к сексу – в большой литературе он снова зазвучал звоном мощного колокола. Великие авторы, такие как Джойс, Кафка, Шульц, Камю, Бекетт, Сартр четко отделяют Эроса от Агапе, больше того, противопоставляют их друг другу. Персонажи этих писателей – как уже говорилось раньше – сожительствуют с женщинами, но не любят их, или любят, но не живут с ними. Любовь «человеческая» оказалась отдаленной от любви «животной».

Почему?

Дело в том, что существуют писатели, которые остаются тесно связанными с философией экзистенциализма. А она устами своего духовного отца, Кьеркегора, провозглашает, что «телесно сблизиться с женщиной, это значит от нее отдалиться». Ибо экзистенциализм является квинтэссенцией шизофренизации мира, а как раз шизофреник ощущает необыкновенно ярко антагонизм между Эросом и Агапе. Профессор Кемпинский вспоминает, что у многих шизофреников дело доходит до попыток искалечить собственные половые органы, чтобы иметь возможность пережить «чистые» чувства, лишенные вожделения.