Соблазненная

— Измельченная сонная трава. Как войдешь, — пояснила она, — зачерпни немного на ладонь и подуй так, чтобы порошок попал прямо в лицо лодочнику. Только смотри, сама не вдохни.

— Это его не убьет? — лодочник ничего мне не сделал, а я не настолько кровожадна, чтобы прикончить кого-то за то, что он мешает мне войти.

— Нет, он просто забудет несколько минут до и после порошка.

— Это мне подходит, — кивнула я. — Спасибо.

Я все сделала, как объяснила Эле: вошла, лодочник тут же подскочил с места, но я выдула ему в лицо порошок, и он встал столбом. Глаза стеклянные, лицо равнодушное. Пока он не пришел в себя, я убралась подальше от черного хода. Таким образом, благодаря Сильде и Эле моя отлучка осталась незаметной.

В приподнятом настроении я поднималась на второй этаж. Дело сдвинулось с мертвой точки! Если так пойдет дальше, то скоро я буду дома. Обниму подругу, поглажу кота, выйду на работу. Звучит даже слишком прекрасно.

В моей комнате, а точнее еще на подходе ждал новый сюрприз. Я так привыкла к портьере, что не сразу нашла вход. Спустя несколько секунд сообразила: что-то тут не так и повернула обратно. Добралась до своей спальни и обомлела — дверь! Вот почему я прошла мимо. Это что — извинение? Хастад так замаливает грехи?

Я пощупала дверь. Не привиделась. Что тут скажешь, муж мне угодил. Честно говоря, я понятия не имела, как относиться к Хастаду. Надо бы его ненавидеть, особенно после всего, что он сделал, но почему-то не получалось.

В спальне я первым делом подперла дверь стулом. Муж ведь не думал, что она будет гостеприимно для него распахнута? Впрочем, этой ночью он и не пытался ко мне войти. Похоже, он вообще не ночевал дома. Наверняка дело в поисках ведьмы. Охотники с ног сбились, разыскивая ее.

На следующий день я в назначенный час отправилась к Моэл. Выходила с такими же предосторожностями, что и вчера. Благо теперь у меня есть сонная трава. С ней я легко могу уходить и возвращаться, когда захочу.

Дорогу я нашла не быстро, хоть вчера и пыталась ее запомнить. Но, в конце концов, я добралась до цели. Самостоятельно.

К ритуалу уже было все готово: в центре подвала стоял алтарь, на полу вокруг него начертили незнакомые мне знаки.

— Это твое место, — указала на алтарь Моэл. — Ложись.

Делать нечего, я забралась на алтарь и легла на спину, скрестив руки на груди. Чувствовала себя неуютно. На похожем постаменте охотники выжигали магию Актавии. Очень неприятная ассоциация.

— Что теперь? — спросила я хриплым от волнения голосом.

— Закрой глаза и сосредоточься на последнем воспоминании из своего мира.

Так я и сделала. Пока воскрешала образы своей жизни, Моэл жгла благовония и читала нараспев заклятия. От терпкого запаха трав щипало нос, а монотонный голос ведьмы убаюкивал. Я постепенно погружалась в транс — странное медитативное состояние.

Мое последнее воспоминание из родного мира — мы со Светкой в ресторане. Чокаемся чашками с зеленым чаем, смеемся. Потом идем на танцпол. Я словно смотрела кино с собой в главной роли. Картинки крутились все быстрее, я едва успевала следить за происходящим.

После ресторана мы разъехались по домам. Следующий день — рабочий. Какое-то время все идет как надо, кадры мелькают сплошной полосой. Одно и то же, одно и то же. Никогда не думала, что моя жизнь настолько однообразна и скучна.

Затем что-то новенькое — я на приеме у врача. Как я могла это забыть? Ощущение, будто часть моей жизни нарочно стерли из памяти. Врач что-то говорит, я плачу. И новые кадры: посещение больницы, процедуры. Мне становится все хуже. Я не расслышала диагноза, но догадываюсь о нем. Кажется, я умираю.

В конце концов, я оказываюсь в больнице. Лежу под капельницами, сама на себя не похожа. Худая, лысая. Не человек, а его жалкое подобие. Меня навещает только Светка. Бывший муж, разумеется, не явился. Он давно вычеркнул меня из своей жизни. Еще одно болезненное напоминание, насколько я одинока. Аж слезы наворачиваются от жалости к себе.

Но внезапно приходит еще один посетитель. Старуха. Та самая, с лавочки. Она здесь откуда? Я чувствую себя собакой, взявшей след. Что-то тут нечисто. Старуха склоняется надо мной, шепчет, я отвечаю, и она удовлетворенно кивает. А через неделю я умираю.

Это было ужасно: наблюдать за собственной смертью. Страх, боль, отчаяние — я испытала целую гамму кошмарных эмоций. Получается, в родном мире меня больше нет. Мое тело покоится в земле, разлагается себе потихоньку и возвращаться мне, по сути, некуда.

Это открытие неприятно поразило. Как же быть? Смириться с тем, что этот новый мир теперь мой? Я очнулась от транса шокированной. Никак не могла прийти в себя и собрать мысли в кучу.

Сомнений в том, что увиденное — правда, не возникло. Все было настолько реальным… Я чувствовала, что прожила это все. И боль в горле, когда пришла в себя в новом мире, была не только от того, что Еленика повесилась. Эта боль — отголосок дыхательной трубки, через которую я дышала последние дни жизни в родном теле. Вот так все взаимосвязано.