Соблазн быть счастливым

Я прихлебываю красной жидкости из бокала и разглядываю молодую женщину. Если бы мне было вполовину меньше лет, чем теперь, я бы разобрался с этой ситуацией по-своему, но сегодня мне нужно засунуть свою злость куда подальше. Бог знает, почему она думает, что я, в отличие от других, ее не осуждаю. Может, ей просто наплевать на мое мнение – мнение старика-соседа, который может поделиться этой новостью разве что с живущим в подъезде котом.

– И сколько это все уже продолжается?

Она опускает голову и начинает барабанить пальцами по стенке бокала, и потом шепчет:

– Три года. – Я смотрю на нее с оторопью. – Первый раз это случилось, потому что я выронила из рук картину. Он двинул мне поварешкой по шее. У меня до сих пор в ушах стоит этот глухой звук. Целый месяц я везде ходила только в шарфе.

Я ставлю бокал в мойку и достаю с верхнего шкафчика сигареты – первое, что мне хочется сделать, когда меня охватывает тревога.

– Нет, прошу вас… – говорит она.

Я останавливаюсь на полпути и бросаю на нее взгляд, в котором смешиваются досада и любопытство.

– …я беременна.

Я прикрываю глаза и, не глядя, падаю на стул. Ну почему я полез не в свое дело? Все это все слишком серьезная проблема даже для такого древнего мафусаила, как я.

– И какой срок?

– Два месяца.

– А он знает?

– Нет.

– Вы хотите сделать аборт?

– Нет.

Я замолкаю. Может, она пришла, чтобы попросить материальной поддержки, а может, ей нужно всего лишь немного тепла и понимания. Может, она видит во мне отца. Мне жаль, дорогая, но мне с трудом удается быть им даже для собственных детей.

– Вам следовало бы ему сказать.

– Я бы хотела уйти от него, но не знаю, как это сделать. Он станет меня искать.

– Почему вы мне все это рассказываете?

– Потому что вы не прошли мимо. Большинство людей даже если они что-то подозревают, бросают на тебя сочувственный взгляд и отворачиваются. Люди по-прежнему думают, что это все личные проблемы, которые надо решать, не вынося из семьи.

– Вы пробовали обратиться в какую-нибудь организацию?

– Нет, мне стыдно.

А со мной разговаривать ей не стыдно. Несмотря на то, что я не из тех, кому люди любят открывать душу. Звева, например, этого никогда не делала, и тот же Данте скрывает от меня свои сексуальные наклонности. Эта почти незнакомая женщина за десять минут доверила мне больше своих тайн, чем мои дети за всю свою жизнь.

– А где он сейчас?

– Его нет в городе, он вернется завтра.

Между нами снова повисает молчание, и тиканье настенных часов несколько секунд заполняет собой тишину, пока мяуканье Вельзевула не напоминает мне, что бедняжка все еще в ожидании своей порции еды. Что ж, я решаю предложить моей соседке единственное, что есть в моем распоряжении – немного хорошего настроения.

– Послушайте, кот проголодался, да и у меня уже что-то начинает сосать под ложечкой. Почему бы вам не остаться здесь? Я могу предложить вам спагетти со свежими томатами черри.

Кажется, будто она только этого и ждала.

– С удовольствием, – слышу я ее торопливый ответ.

Я поднимаюсь, беру кастрюлю, наливаю в нее воды и ставлю на огонь. После этого достаю томаты черри из пакета с продуктами, так и оставшегося неразобранным на столе, и начинаю их резать. Она встает с места и подходит ко мне:

– Давайте это сделаю я, а вы пока накройте на стол.

Я в некоторой растерянности смотрю на нее, а потом вручаю ей нож. Уже пять лет, как ни одна женщина не готовит на моей кухне, и уже пять лет, как я ужинаю, не накрывая на стол. Принимаюсь шарить по кухонным ящикам в поисках старых скатертей, а Эмма тем временем снова начинает говорить – такое впечатление, что ей не остановиться. Если ты снимаешь с души груз, то нужно делать это до конца. Примерно, как когда ты идешь по малой нужде в туалет – ты не можешь вдруг остановиться посреди процесса и вернуться к своим делам.

– Я недооценивала знаки, не придавала внимания всем этим тревожным звоночкам. В первое время он меня не трогал, только орал по малейшему поводу. Я говорила себе, что просто у него сильный стресс, что это пройдет, что, вообще-то, ничего особенного не случилось. И поэтому я решила быть мягкой и сделала все, чтобы внушить себе, что моя поддержка поможет ему стать более спокойным.

Скатерть никак не находится. Тем не менее, я уверен, что одна из них точно должна быть здесь. Сейчас как никогда я чувствую, что мне не хватает Катерины.

– Как-то вечером я смогла убежать и до ночи пряталась в баре. Но потом, когда бар закрылся, он пришел за мной и отвел меня домой. А дома он поколотил меня и сломал мне ребро. Потом были новые ссоры и новые побои. В конце концов, я почти убедила себя, что это все моя вина, что из-за меня его жизнь стала невыносимой.