Соблазн

Даже вышла из машины. Но тут я обернулась и увидела его – разбухшего от собственных воплей и весьма заметного избытка жира, запакованного, как сарделька, в дорогой, сшитый по мерке костюм. Девяносто кило денег и фрустраций, позволяющих мучить беззащитных девчонок. Лысая глыбища с отверстием, изрыгавшим ругань и проклятия. Гора дерьма – этот менеджер XXI века под действием неококи. В голове моей вдруг возник вопрос: а что же он делает с девицами, которых привозит на свои приватные вечеринки вместе с покорным Педро? Этой мысли оказалось достаточно, чтобы я, все еще находясь рядом с машиной, открыла правую переднюю дверь, схватилась руками за потолок, уперла один сапог в сиденье, а другим заехала ему в морду. Хруст послышался как раз посреди последнего «трахай папочку». Затем наступила торжественная тишина. Педро на заднем сиденье застонал и согнулся пополам.

Посмотрев на физиономию Лео – расплывшуюся, залитую кровью, – я подумала, что как минимум разбила нос еще одному ложноположительному. Может, я вообще его убила, что было бы совсем некстати.

– А, черт возьми! – сказала я и захлопнула дверцу.

И пошла оттуда по темному полю, проверяя на ходу телефон, чтобы вызвать такси.

13

Вечер понедельника, четверть девятого. Я дома, стою напротив микрофона своего телефона. Мигание его светодиода – знак того, что произнеси я любой телефонный номер, и соединение установится.

Я смотрела на этот подмигивающий огонек и понимала, что ни за что не решусь.

Скорей всего, я приму другое решение – более логичное, более простое. Проголосую за жизнь. Вернусь к Мигелю, на этот раз – навсегда. Попытаюсь уговорить Веру отказаться от этого безумия, оставить все. И сама – сама я тоже его оставлю, найду другую работу. Наблюдатель рано или поздно, но попадется, а мы с Верой будем живы и здоровы.

Прямо над микрофоном на стене у меня висит зеркало. Поднимаю глаза и смотрю на свое отражение. Оттуда прямо на меня глядит некая женщина с волосами цвета соломы, с огромными глазами на худом лице, небрежно одетая. И эта женщина говорит мне совсем о другом. «Мерзкая трусиха», например. И еще она говорит: «Ты оставишь ее одну, как в тот раз, когда убили маму и папу. И не старайся подыскивать оправдания. Знаешь, что ты собираешься сделать? Ты хочешь спасти свою задницу – только чтобы тебя никто не тронул. А она останется одна и не отступится, не бросит это. Потому что в глубине твоей души, Диана Бланко, супервумен, в самой-самой глубине – знаешь что происходит? Ты до ужаса боишься Наблюдателя, боишься, что он сделает тебя идиоткой до конца дней, как это случилось с Клаудией, да и то – в лучшем случае. Страх заставляет тебя быть эгоисткой. Вот и все, что с тобой происходит. Кого-кого, а меня тебе не обмануть».

Но это не так. Не совсем так, во всяком случае. Я всегда старалась пристрастно к себе относиться, быть требовательной, и это помогало мне становиться лучше. И, несмотря на фырканье моей совести, я знала, что сделала все возможное. Три ночи я провела на работе, выкладываясь полностью, без остатка. Судьба играла не на моей стороне – вот в чем дело. Наблюдатель не вышел на охоту, хотя имелись шансы, что выйдет. Или все-таки вышел, но один из его «помощников» предложил новые, неизведанные охотничьи угодья. Или же, что тоже могло быть, они объехали привычные места и даже видели меня, но по какой-то причине не выбрали. Или сработал его трюк, эта никому не известная уловка, которая помогает обходить наживок стороной. «Но я же – слушай меня, зеркало, свет мой, зеркальце, – я же сделала все, что было в моих силах».

«Нет, – с непоколебимым спокойствием ответило мне зеркало, – всего ты не сделала».

И это вновь заставило меня взглянуть на телефон.

Был понедельник, почти половина девятого вечера. Я почти четверть часа стою здесь перед зеркалом. И тогда я вспомнила, о чем сегодня вечером мы говорили с Валье.

Я решила нанести неожиданный визит доктору Валье. Не знаю, по какой такой причине, накатило что-то. Его секретарша произнесла мое имя, называя пациента, но, когда я вошла в кабинет, лицо его выражало изумление.

– Елена… Как дела? Не чаял тебя увидеть… Присаживайся, пожалуйста.

– Я не Елена, – сказала я, оставаясь стоять. – Меня зовут Диана Бланко. Вы были правы: я вас обманывала.

Он окинул меня оценивающим взглядом, словно собирался купить, но не был уверен, что я стою тех денег, которые он намеревался заплатить.

– Нет проблем, – сказал он. – Тебе не нужно оправдываться. Базовый принцип любой терапии – пациент никогда не говорит всей правды. Но ты сама должна принять ее, и то, что ты вернулась, – уже шаг в правильном направлении. Не вини себя, что скрывала правду.

– Это не я ее скрывала, – ответила я.

– Не понимаю…

– Ее скрывают те, на кого я работаю.

Валье поправил очки на переносице:

– Раз уж ты пришла, почему бы тебе не присесть ненадолго?