Собиратель Сухоруков

– Також… Ну.. А! Пририсую рядом с мешком початок – значить, мешок с маисом. А туточь – стручок! Стало быть – фасоль! А?! Съел, володыко? – вконец охамел раззадорившийся горец.

– А вот головы воска как нарисуешь?

– Проще простоватого! Голова – шар. Рисуем кружочек – на те голову воска!

– А чем она от головы соли отличается? – расставленная мной ловушка захлопнулась!

– Чем-чем… – Ннака запыхтел недовольно. – Нутко… А пчелку в круге нарисую – значить воск!

– А соль как распознать тогда?

– А раз пчелки нет – то тож соль и есть! – уже заорал на меня побагровевший казначей.

Я расхохотался.

– Молодец, Ннака! Уел владыку!

Конечно, я не китаец. Конечно, мне буквы Ночки кажутся более перспективным письмом, нежели пиктограммы-иероглифы Мяса. Но надо поощрить обоих. Я ведь не раз задумывался над тем, как ввести письменность среди четлан. Потому что жизнь усложнялась ежедневно. И я не мог за всем уследить. Приходилось детально инструктировать каждого исполнителя, а потом проверять: всё ли сделали? А ведь было еще Крыло, где у меня были свои «проекты». Посылал гонцов, которые заучивали приказы слово в слово (хорошо еще, что у дикарей память отличная), а потом передавали отчеты, как могли. Поломанный телефон. Насколько проще было бы с письменностью! Тем более, бумага есть, тушь тоже… почти есть.

И у меня есть готовая письменность – моя родная кириллица. Но подойдет ли она под язык четлан? И вообще! Воспримут ли эти варвары принцип фонетической записи? Я очень сомневался. До сегодняшнего дня. Ночка открыла такую возможность. Правда, Ннака тут же предложил другую.

«Пусть попытаются реализовать обе, – решил я. – Та, что приживется – и будет четланской письменностью. По законам естественного отбора. А я уж подстроюсь».

Потому велел Ннаке выделить девушке несколько писчих кож, чтобы она искала звуки и придумывала, как их «зарисовать». А самому казначею велел на отдельном лоскуте записывать свои знаки. Рано или поздно оцколи упрется в потребность записать абстрактные понятия – посмотрим, как он выкрутится.

– А теперь оба – отстали от меня! – грозно свел я брови. – Мне свое дело доделать надо.

Доделал я его быстро, а вот решение так и не принял. Тушь на рыбьем клее была послана отдыхать. Масляная краска показала себя лучше с высокой концентрацией сажи, а на древесном соке – наоборот, разведенная. Первая хорошо впитывалась в бумагу и не отшелушивалась, а вторая была сочнее и лучше держала форму, не растекалась.

«Черт его знает, что лучше! – мучился я. – Может, завтра три ингредиента смешать?».

Правда, ингредиентов не было, всё ушло на опытные образцы. Надо будет завтра заказать Ночке еще сажи, а Сыну Обезьяны – клейкого сока.

Я отложил тестовый листок бумаги и придвинул к себе другой. Хаотично исписанный и нещадно исчерканный. Главная моя головная боль. Уникальный, мать его, товар! Уже не раз я его забрасывал в дальний угол своей спальни, но доставал снова и снова.

Вот и сейчас. Кажется, меня ждал редкий спокойный вечер, так отчего бы его не убить очередными бесплодными поисками «святого грааля».

Редкий – потому что в последнее время несносный «прынц» стал лишать меня покоя. Шикальиеци загорелся. Новым статусом, новым делом. Тем более, что у него сносно получалось. Внезапный успех, возможность командовать людьми разгорячили юную кровь. Жажда поднять свою значимость распространилась и на его работу. Кровавая Чаша проникся убеждением, что он делает самое важное в Излучном дело. А потому всё, что важно для него – важно для всех. И, поскольку он жил неподалеку от меня, то имел возможность капать мне на мозги чаще, чем прочие «бригадиры». Чем и пользовался с извращённым удовольствием. Он требовал людей, требовал ресурсов… просто требовал к себе внимания. И постоянно стремился тыкнуть меня носом в мои, якобы, недоработки. Я поначалу совершил ошибку: обрадовался его увлеченности, решил поддержать. Даже дал «прынцу» вторую пятерку проданных, сняв их с других работ. Выделил ему «бюджет» – недельную норму маиса, на которую он сам обеспечивал работников питанием, а на излишки мог нанимать местных для своих работ. Шикальиеци начал морить своих людей голодом, но нанял еще целую ораву безродов и Колибри – работа поперла! И всё равно мой рьяный аманат выедал мне мозг новыми и новыми просьбами.

А сегодня его нет. Стражи сообщили, что на радостях от новой жизни, Шикальиеци себе даже подружку завел – в южных безродских трущобах. И некоторые вечера проводил там. Видимо, зов мудей потянул его туда и сегодня.

Подарив мне тихий вечер. А значит – «уникальный товар»…

Минут пять я тупо пялился на листок бумаги. Затем бросил уголек, сжал левой рукой свою подвеску с золотым змеем и маленькой черной соловушкой.

«Помоги!».

«Говно-вопрос! – по-хабальски беспардонно ответил на молитву мой непутевый персональный бог. – Об чем, сиротинушка плачешь?».