Собиратель рая

Лера была, конечно, девушка со странностями. Американский жених дожидался ее в Нью-Йорке, названивал ей чуть не каждый вечер, то и дело летал к ней в Москву, а она всё колебалась, всё чего-то ждала, всё искала какие-то ей одной ведомые возможности и шансы. Причем искала их не среди людей обеспеченных и успешных, а в свите Короля на барахолке, где успешным людям, если только они не были одержимыми коллекционерами, делать было нечего. Впрочем, все они в свите Короля были со странностями – и Карандаш, и Вика, и Боцман, – каждый со своими, иначе бы они в ней не оказались. На блошинке люди без странностей вообще попадались редко, и, скорее всего, это были те, чьи странности просто не бросались в глаза, тогда как прочие охотно их демонстрировали. Вытесненные из современности, они не были больше вынуждены равняться по линейке своего времени и, оставшись сами по себе, могли сколько угодно потакать своим причудам и прихотям. Карандашу встречался на рынке мужик с волосами до плеч, крашенными золотой краской, той же краской покрывший ботинки и пуговицы заношенного пиджака. Другой ходил в куртке, вывернув ее наизнанку, красным искусственным мехом наружу, третий никогда не снимал белых перчаток и со всеми был строго на “вы”, четвертый даже в самые пасмурные дни не расставался с черными очками. Был знаток биографии Гитлера, носивший, соответственно, кличку Гитлер, и другой эрудит, про каждый день знавший, кто в этот день родился, а кто умер, щедро делившийся своими познаниями как поводом выпить. Был почти беззубый полный дядя, в прошлом оперный певец, который иногда, приняв на грудь, исполнял на потеху окружающим арии из “Аиды” и “Риголетто”, а был маленького роста восточный поэт, продававший какие-то никому не нужные ржавые железки, болты и гайки, не то калмык, не то удмурт, забиравшийся в конце дня на прилавок, чтобы прочесть свои дикие косноязычные стихи о судьбе России и мудрости великого Сталина. Одна старуха в кудрявом малиновом парике тоже охотно читала стихи, но не свои, а покойного мужа-таксиста, после смерти он оставил ей целый чемодан, битком набитый стихами. Еще был шепелявый старик, изображавший голоса и мимику всех, кого накануне видел по телевизору (почти совсем непохоже, но яростно, во все стороны брызгая слюной), и другой, часто видящий во сне то рай, то ад и охотно посвящавший интересующихся в подробности их потустороннего устройства, всякий раз начиная свой рассказ словами: “Мне было показано…”

Кирилл Король был с ними со всеми на “ты” (кроме чопорного любителя белых перчаток), Гитлера обычно приветствовал “Гитлер капут!” (хотя, если хотел что-нибудь у него узнать или выторговать, запросто мог начать и с “Хайль Гитлер!”), а маленького восточного поэта – “Сталин с нами!” Поскольку Карандаш интересовался книгами, Король свел его с местными букинистами.

– Кого здесь только не встретишь, – рассказывал Карандашу один из них, по прозвищу Дим Димыч. – Кто тут в основном покупает? Художники, киношники, коллекционеры всякие, ну обычные люди, кто подешевле хочет, и, конечно, маньяки. Их тут много и среди продавцов, и среди покупателей. С семи утра с фонариками в барахле роются. Один приходит, всех Чебурашек скупает. Кончает он от них, что ли?! С детства, видать, заклинило. У него дома, наверное, от этих Чебурашек уже повернуться негде, а ему всё мало! Как увидит на прилавке у кого Чебурашку – аж глаза вспыхивают, руки дрожать начинают, только что слюна не течет.

На что угодно могу поспорить – он их трахает! Сто процентов!

Дим Димыч в круглых битловских очочках, с погасшей хемишуэевской трубкой во рту и бабьим пуховым платком, закрученным вокруг шеи, и сам выглядел вполне маньячно. Книги он продавал зараз целыми ящиками, полками и чемоданами.

– Что ты там роешься? Что ты всё выискиваешь? – говорил он Карандашу. – Бери весь ящик, отдаю за полтинник, это ж даром! Я ж не ради денег тут сижу, а ради чистого удовольствия. Вот спросит у меня что-нибудь человек, я ему отвечу, он уйдет довольный – и ему хорошо, и мне приятно.

– Да зачем мне ящик книг? Что я с ними со всеми делать буду?

– Как что делать? Читать. Что еще с книгами делают? А хочешь, подтирайся ими – твое дело: туалетная бумага дороже стоит.

– Видишь, как книги продают? Чемоданами, – не упустил случая прокомментировать Король. – А ты всё одной-единственной написать не можешь! Нашел, над чем мучиться.

Когда Король отошел в сторону, Дим Димыч перегнулся через прилавок и просипел Карандашу в ухо:

– Ты, если что ищешь, ты у меня спрашивай. Я тут всех знаю, что угодно тебе найти могу. Ты не смотри, что сверху один мусор, под прилавками тут такие сокровища лежат, каких нигде больше не сыщешь. Никто, кроме меня, тебе о них не расскажет!

У самого Дим Димыча под заваленным книгами прилавком лежали немецкие и итальянские порножурналы семидесятых годов, времени его молодости, когда он работал поваром в русском консульстве сперва в Италии, потом в Германии.