Собаководы

В четверг стало совсем плохо. Ночи изматывали снами, утро — каменным стояком, а дни проходили, как в тумане. И самое поганое — сердце не выключишь. Я злился на себя и решил прекратить наконец-то свои мучения.

— Одна встреча и ты поймешь, что не нужен ему. Зато никаких иллюзий, подметешь разбитые осколки, выкинешь в урну подсознания и пойдешь дальше, как и всегда. — Аутотренинг выходил так себе, но днем, в рабочий обед я все-таки набрался смелости и написал Виктору. Предлог нашел быстро — мой обещанный графический планшет, который я так и не забрал тогда. Витя ответил почти моментально, как будто ждал, но почему-то вместо холодной отстраненности из меня повылезало раздражение замешанное на обиде. Диалог вышел ужасным, а с моей стороны еще и наглым.

Гарфилд:

— Добрый день. Я кое-что забыл забрать — графический планшет.

Годзилла:

— А совесть не хочешь заодно забрать? Говорят, с ней удобнее жить и меньше глупостей совершается.

Гарфилд:

— Можешь себе забрать, тебе нужнее. Меня интересует только планшет. Я его отработал.

Годзилла:

— Как мы заговорили. Прямо прожженный альфонс. Тебе не идет.

Гарфилд:

— А тебе не идет строить из себя влюбленного.

Годзилла:

— А если я ничего и не строю. Ты мне даже возможности не дал поговорить!

Гарфилд:

— А поменьше надо было бычить на меня, может, нашлось бы и на поговорить.

Годзилла:

— Не истери.

Гарфилд:

— Никто не истерит!

Годзилла:

— Скажи адрес, я завезу планшет.

Гарфилд:

— Щааз! Передашь в кафе.

Годзилла:

— Когда и где?

Я написал адрес, время и отключился. Руки тряслись так, что пришлось прятать под стол, даже сердце зашлось — форменная истерика, Витя был прав. Понять бы, откуда столько яда из меня полилось?! Самому было противно.

В кафе встретились на Горьковской, народу не много, а место удобное — около метро. Меня уже ждали. Я сразу увидел мощную спину в темном джемпере, Витя сидел спиной ко входу, но то ли почувствовал, то ли просто совпадение, но он обернулся и посмотрел прямо на меня. Голубые глаза замораживали, столько в них было обиды. Я раздраженно стряхнул с себя морок и направился к столу. Тоже мне обиженный!

— Я за пакетом.

— Даже кофе не попьешь?

Я поправил очки и плюхнулся в кресло.

— Можно и попить, если угощаешь.

Виктор ухмыльнулся и направился к витрине сделать заказ. Молча, без ответных выпадов, как-то совсем обреченно. А я чуть не взвыл, так мне стало плохо. Ну, зачем вцепился в этот планшет? Что хотел увидеть? Что ему плевать на меня? Так, не плевать. Совсем наоборот. Дышать стало тяжело, а взглянув на пакет с техникой, затошнило. От самого себя. Я вел себя, как придурок, с этим блокированием профиля, с сегодняшним хамством в сети. Это был не я, а, действительно, какая-то долбанная истеричка.

Ничего уже не соображая, рванул к двери кафе и побежал к метро.

Лишь дома спустя несколько часов смог успокоиться и даже попить чай, облокотившись на подоконник. Городской пейзаж на фоне чернильного неба придавал моей грусти особую специю. Я опустил глаза и стал рассматривать машины внизу, около подъезда. На секунду замер и отпрянул от окна, но потом рассмеялся над своими глюками.

— Это не его джип, идиот! Нужен ты ему с такими закидонами.

И даже не поспорить — штормило меня знатно: от дикого желания обнять до бежать, куда глаза глядят. Вот я и осуществлял второе — бегал.

ГЛАВА 13. Бульдог

ГЛАВА 13. Бульдог

Рано утром в дверь позвонили. Тихонько подкравшись к двери, посмотрел в глазок. Не хватало еще свидетелей Иеговы, но там стоял Мурат. Я удивленно открыл дверь другу.

— Случилось что-то?

Он посмотрел на меня как-то затравленно и выдавил лишь: — Прости.

Я и сообразить ничего не смог, как мощное тело меня оттеснило вглубь коридора и закрыло дверь. Я с ужасом понял, что это был Витя. В панике рванул в комнату, но не успел — меня перехватили поперек груди и прижали.

— Лень, и долго ты от меня бегать будешь? Может все-таки поговорим?

Я повис куклой, будто все нитки с меня срезали и глупо разревелся. От облегчения, что он меня искал, от его просьбы поговорить, несмотря на мои выходки, от теплоты рук и такой мягкой интонации, с какой он произнес мое имя.

Витя развернул меня к себя и стал целовать лицо, поглаживая по спине.

— Гвоздик, ну что ты?

— Витя, прости меня, пожалуйста, — я скорее проныл просьбу, чем нормально ее сказал.

— А ты меня. С самого начала все у нас через одно место было. Предлагаю начать заново. Что скажешь?

Я только еще больше раскис. Оказывается, я еще тот нытик, но его ласковые объятия помогли и вскоре я смог даже в глаза своему бульдогу посмотреть. Он усадил меня к себе на колени, не переставая поглаживать спину, умостившись на маленькой кухонной табуретке. На столе стоял неначатый завтрак. Я покосился на горячие бутерброды, потом на Витю и улыбнулся.

— Может, начнем с завтрака?

Витя поцеловал меня в лоб и согласился с большим удовольствием, но стоило мне встать и подойти к плите, как я охнул и резко развернулся лицом к мужчине, натягивая на голые ноги передник, как школьница. Но было поздно — Витя все увидел, он медленно поднял потемневший от желания взгляд на мое лицо.

— Лень?