Собаки, которых мы спасли. Нет места лучше дома

Мы намеревались держать Патча снаружи, пока Наузад к нему не привыкнет, и только тогда позволить ему спать в коридоре вместе с остальными членами стаи. Но жалобный вой, отдавшийся эхом окрест нашего дома через минуту после того, как я закрыл черный ход, похоронил эту замечательную идею.

Нас настигло чувство вины. В конце концов, Патч впервые в жизни оказался предоставлен самому себе посреди ночи. На фотографиях, присланным нам из Афганистана, выводок щенков возился и спал крепким сном, прижавшись друг к другу. Таким был мир, известный Патчу. И он очень отличался от мира, в котором он теперь оказался.

Пока он сидел на кухонном полу, Лиза гладила его бестолковую голову и игралась с ним, чтобы он понял, что находится среди друзей, а я смотрел на них. Патч явно испытывал облегчение от того, что мы выпустили его из вольеры и позволили присоединиться к нам, но, блин, какой же он был крупный! Даже когда он сидел, его голова находилась вровень с грудью Лизы.

Я многим обязан Лизе. Я улыбнулся ей; не думаю, что в мире нашлось бы много женщин, которые смогли бы жить в моем маленьком безумном мирке. Лиза обладала восхитительной способностью — явно преуспевать в том, чтобы держать под контролем меня и собак. Она обустраивала свои дни наперед, что было хорошо, так как это означало, что она может подорваться в последнюю минуту и оказать мне помощь, а также — в качестве бонуса — она всегда вызывалась подержать мне веревку, когда я хотел заняться альпинизмом.

Чего мне было еще желать?

Лиза была одна на миллион. Она была моей второй половинкой.

— На что ты так уставился? — спросила Лиза, выглядевшая слегка встревоженной.

— Я просто подумал, как хорошо ты смотришься в бикини, — нахально ответил я. Я не хотел рассказывать ей о девчоночьих мыслях, только что пришедших мне в голову.

Лиза просто посмотрела на меня безо всякого интереса. Кажется, я уловил слегка насмешливое движение ее бровей и, наконец, понял намек.

Тема бикини на эту ночь отменялась.

— Отлично, — сказал я, тряхнув головой. — Я возьму спальник.

Этого было более чем достаточно. В конце концов, мне, как всегда, все приходилось делать самому.

Итак, Патч провел первую ночь своей новой жизни, свернувшись на собачьей лежанке рядом со мной, тогда как сам я лежал на кухонном полу, твердом, как камень. Наузад, свернувшись калачиком, громко храпел по другую сторону закрытой кухонной двери. Для меня прошел целый век, прежде чем я смог заснуть.

Не знаю, сколько я пробыл в отключке, прежде чем услышал что-то, напоминавшее шум дождя. Спросонья я никак не мог понять, что это. До меня только дошло, что нахожусь не в кровати, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, что я лежу на полу в кухне.

Несколько больше секунд мне, сбитому с толку, пришлось потратить на то, чтобы сориентироваться и найти выключатель. Свет зажегшейся флуоресцентной лампы явил мне вид большой лужи собачьей мочи, медленно растекающейся во все стороны от места, где Патч только что встал с присеста.

Чертова псина промахнулась мимо моей головы всего на три дюйма. Если бы он задрал лапу, как это делают взрослые псы, мне бы срочно понадобился душ.

— Черт, Патч, кошмар хренов, ты почти попал в меня. Пойдем наружу. Самое время пописать.

От прохладного ночного воздуха я несколько ожил и сказал ему:

— Тебе нужно научиться облегчаться снаружи, причем как можно скорее.

Когда Патч убежал в рассветный сад, я оглянулся на лужу его мочи. Мне повезло. Мне бы житья не стало от Лизы, если бы она узнала об этом.

Я отложил ноутбук и хлопнул в ладоши. Золотое осеннее солнце почти закатилось, и собаки более-менее воспряли к жизни, радуясь тому, что можно выйти из залегшей тени. Я приступил к отработке упражнения из комплекса обычной муштры под названием «кормление собак». Глядя, как играют Наузад, Патч и Тали, пока я на плите наполняю их миски, я не мог удержаться от улыбки: там было сплошное мельтешение белого и бурого, пока они накидывались, катались и взгромождались друг на друга. Похоже, Наузад полностью принял юного Патча в стаю. Конечно, без эпизодического щелканья зубами не обошлось, но в целом они поладили. Я засмеялся, глядя на эту сцену. Прошло много времени, почти два года, но впервые с момента его прибытия в Англию Наузад играл с другой собакой-самцом. Не знаю, почему он никогда не взаимодействовал с Бимером таким же образом. Оба пса попросту игнорировали друг друга и были тем довольны. Но с Патчем у Наузада вышла другая история.

Возможно, все дело в запахе? Возможно, Патч пахнет по-афгански и напоминает Наузаду его старых друзей детства? Не знаю. Но мы с Лизой испытали чувство счастья и облегчения, когда Наузад, наконец, приспособился к Патчу и расслабился.

На прогулках он по-прежнему вел себя кошмарно, но я мог пережить это.