Собаки, которых мы спасли. Нет места лучше дома

Где бы я бы ни садился в доме, Наузад всегда находился на своем обычном месте — как можно ближе ко мне, то есть, взгромоздившись мне на ступни и свернувшись калачиком.

Я не сказал бы, что мне от этого было комфортно.

Тали разлеглась снаружи, на своем любимом куске бетона садовой дорожки.

То и дело она привставала, какбы прислушиваясь к окружающему миру. Если ее чувствительные уши улавливали малейший звук, она вскакивала и разражалась бешеным лаем.

Остроконечные уши Тали напоминали мне уши мистера Спока из «Стартрека». Я заметил, что наблюдение за ними меня успокаивает. Они пребывали в постоянном движении; они могли подергиваться и вибрировать, как бы постоянно прослушивая окружающий воздух. Они могли поведать мне все, что мне нужно было знать о том, как Тали себя чувствует. Так же, как и обрубок хвоста Наузада. Тишайший звук мог достичь ее слуха, даже гул самолета, летящего высоко в небе. Он мог заставить ее осторожно взглянуть в ту сторону в попытке определить, стоит ли беспокоиться по этому поводу. А вот низко летящие самолеты часто понуждали ее искать убежища внутри дома.

Я догадывался, что это пережиток Афганистана, обстрелов и визга реактивных снарядов над головой, заставивших ее спрятаться на нашей базе в пустыне, во время обстрела огневых позиций Талибана.

Реакция Тали на звуки отражала динамику, существовавшую теперь внутри нашей стаи. Когда Тали только начинала лаять на высокой ноте, Бимер, в порядке поддержки системы дальнего обнаружения, также заходился визгливым лаем. Наузад, если его это волновало, мог разве что поднять голову и для порядка пару раз гавкнуть своим громким, хриплым голосом. Физз вообще не двигалась со своего комфортного куска лежанки у парадной двери, занимаемом ею в то время, когда Тали находилась снаружи. Физз была счастлива предоставить остальной стае разбираться с непрошеными гостями. Мы всегда говорили, что если к нам заберется взломщик, Физз, наверное, поприветствует его, лизнув в лицо.

Когда «тревога» заканчивалась, именно Тали «командовала отбой». Она попросту возвращалась на свой сторожевой пост вместе с Бимером, следовавим за ней по пятам. При этом она мимоходом бросала на меня взгляд, как бы говоря: «Расслабься, Пен, я просто отгоняю всякий сброд». Но сегодня все было иначе. Сегодняшний день вообще отличался от прочих дней.

Рядом с Тали, тоже раскинувшись под полуденным солнцем, лежало нечто, выглядевшее как ее более крупная версия. Глядя на почти одинаковые отметины, видневшиеся на их преимущественно белых шкурах, можно было подумать, что они из одной и той же семьи. Но я знал, что это не так. Тали родилась в Наузаде. А большой бестолковый пес рядом с ней происходил откуда-то из горных глубин северного Гильменда, типичной родины племени кучи. Этот пятый домочадец был Патч, один из Чар Бадмашей. Каким-то образом он оказался у нас. Я улыбнулся и тряхнул головой, припоминая, как это произошло.

Смутные подозрения о назревающей проблеме с Патчем возникли у меня тогда, когда парни, изначально списавшиеся со мной насчет судьбы Чар Бадмашей, наконец-то вернулись со службы в Афганистане.

Вылетая из Афганистана, они знали, что четверо щенков находятся в безопасности, и это знание служило для них маленьким, но важным источником утешения. Но когда они вернулись домой, в настоящий мир — мир семьи, рабочих обязанностей и новой службы, — мир, принявший их обратно в свое лоно, только трое из четырех втянутых в эту историю солдат посетили четверых щенков в карантине. Я был разочарован, и это еще мягко сказано. Все парни дали мне слово, что они не отступятся от своих клятв дать щенкам приют. Это было как удар под дых — подвести нас таким образом после всех наших забот о перевозе этих щенков в Британию.

Такая подстава случилась отнюдь не впервые. Обещания бесплатного дизайна сайта, информационных листов и общей административной помощи от доброжелателей всегда на первых порах звучали отлично. Но когда я объяснял им реалии требуемой рабочей нагрузки, некоторые люди, предлагавшие нам сотрудничество, постепенно испарялись. Я не пытался их вернуть. Я знал, что изначально они исходили из благих побуждений. Мы как-то справляемся, и фонд все еще преуспевает. Но когда для четырех хулиганов пришел срок последнего месяца в карантине, я знал наверняка, что Патч останется без дома. «Его» солдат не был достаточно заинтересован в том, чтобы приютить его.

Мы считаем, что роль нашего фонда — облегчать и координировать операции спасения, начатые самими же солдатами. Это их проблема; мы же просто оказываем им помощь. Так и должно быть; иначе мы вообще не участвуем.

Поскольку Патча бросали, я провел долгую ночь за компьютером, перепечатывая вступительный имейл, отосланный нами, когда их просьба о помощи впервые появилась в нашей электронной почте. Я кристально ясно выразился тогда, что раз уж солдаты начали все это, то придется идти до конца. И с того момента, как мы начали, уже нет никакой возможности передумать.