Собачья работа

Вот кому я обрадовалась, хотя и не ожидала увидеть, — гладко выбритый, умытый, одетый во все чистое князь Пустопольский сидел как ни в чем не бывало рядом с паном Вышонецом. Со стороны могло показаться, что он болен — лихорадочно блестящие глаза, бледное исхудавшее лицо, напряженная поза и тонкие пальцы, столь крепко вцепившиеся в подлокотники кресла, что казалось, слышен скрип дерева. Поверх рубашки — подаренный мной оберег. С него сняли кандалы, чтобы не слишком шокировать народ зрелищем закованного в цепи князя. Но у стражи на помосте было обнажено оружие, и Генрих Хаш демонстративно держал на коленях меч, направив острие в сторону Витолда. Ни волкопса, ни тем более маленькой Агнешки видно не было — как я потом узнала, зверя на время заперли в камере. Но отсутствовала и княжна Ярослава. Что, уже вычеркнула бывшего жениха из жизни? Впрочем, у нее же, кажется, теперь появился пан Матиуш? Этот, кстати, присутствовал, скромно держась в сторонке за спинами остальных «орлов».

Мы вчетвером преклонили колена перед сидевшими на помосте зрителями. Вернее, только трое — мне как женщине разрешили просто отдать короткий поклон.

Пан Вышонец медленно встал.

— Жители славного Пустополя, — воскликнул он. — Здесь и сейчас начнется поединок между рыцарем Тодором Хашем из рода Хашей и опоясанным рыцарем Дайной-Ядвигой Тура-Брыльской из города Брыля — за честь и славу князя Витолда Пустополя, обвиняемого в колдовстве. Да свершится Божий суд, и пусть Богиня-Мать дарует победу правому мечу!

Я тихо усмехнулась, оценив двусмысленность последнего посыла. Я-то стояла справа от Тодора, но если смотреть с помоста, то правым оказывался он. Вот и думай, кому на самом деле втайне желал победы приезжий дознаватель!

Нам подали щиты. У Тодора на щите красовался княжеский герб — два аиста, красный и белый, несущие в клюве одну ленту на двоих. У меня своего щита не имелось. Хотя я была шляхтенкой и имела свой герб «турья голова», всю войну прошла с казенным щитом с намалеванной короной. И в отставку вышла без щита. Спасибо Коршуну — подсуетился и принес мне щит из оружейной комнаты князей Пустопольских — выбрал, словно нарочно, один из старых, где тянулся к полумесяцу вздыбленный зверь. Что ж, правильное решение, если учесть, что я сражалась за оборотня. Сами «оруженосцы» оказались без щитов, с мечами и кинжалами в обеих руках.

Мы встали друг напротив друга. В монастыре на соборе ударил колокол. Раз… другой… Тягучий звон поплыл над городом, казалось, что сердце замирает и начинает биться медленнее. Через несколько минут или часов все должно было закончиться.

Я несколько раз переступила с ноги на ногу, выбирая удобную позицию. Сходить с нее не стоило. А вот сделать шаг-другой — это можно. Я потому и топталась, что выбирала, куда и как могу позволить себе отходить.

Восемь… девять… десять!

Оруженосцы почти одновременно сделали шаг навстречу друг другу. Мы стояли.

— Что же ты? — из-под опущенного забрала глухо прозвучал голос Тодора. — Боишься? В память о Попятне я пощажу твою жизнь, если ты сейчас признаешь свое поражение.

— Надеешься обмануть судьбу? В неправом деле победить нельзя!

— Он — оборотень. Это не я, а ты защищаешь неправое дело. Мы оба это знаем. Признайся же перед всеми! Спаси хотя бы свою жизнь. Его ты все равно не спасешь!

Усмехнувшись, я провела концом клинка по земле, обозначая черту:

— Сначала ты заставь меня сделать шаг за эту границу!

Вместо ответа Тодор бросился на меня, и после первого же обмена ударами стало ясно, что теперь все по-иному.

Нам прежде уже привелось скрестить оружие, но тот поединок не шел ни в какое сравнение с этим. Раньше Тодор Хаш играл в битву, развлекался, для него это было ничего не значащей разминкой, ему нравилось поддаваться, даже когда лицо дышало яростью и благородным негодованием. Он мог в любой миг остановить бой, который даже поединком назвать было сложно — так, первым ничего не значащим знакомством. А сейчас все происходило всерьез. Сейчас один из нас должен был умереть, и щадить женщину рыцарь не собирался. Наоборот, чувствовалось, что с мужчиной он сражался бы по-другому — более деликатно, более вежливо. Я, существо иного пола, не заслуживала иного отношения, кроме презрения и негодования — осмелилась встать на пути у мужчины! И даже кое в чем преуспеть — если судить о том, что быстрой победы у него не получилось.

Отбиваясь, я стояла на месте, лишь иногда делая короткий шаг здоровой ногой назад или в сторону, но уже через миг возвращаясь на прежние позиции. Чтобы зрители до последнего ни о чем не подозревали, я заранее пошла на маленькую хитрость — на протез сверху надела сапог, а чтобы он не болтался, набила тряпьем. Коршун туго-натуго перетянул ремни крепления поножи, так что стороннему наблюдателю оставалось лишь удивляться, почему это у меня одна нога казалась немного тоньше другой.

В двух шагах от нас сцепились «орел» и «ястреб». Смотреть на их бой было некогда — сквозь щель забрала я видела только своего противника. Но, судя по долетавшим иногда крикам толпы, дела там шли с переменным успехом.