Собачья работа

Два стражника приблизились, встали по бокам. Я не сопротивлялась, но вместо того, чтобы сразу направиться к выходу, подошла к Витолду. Мужчина не сводил с меня зачарованных глаз. Он весь дрожал и смотрел так, словно это не ему, а мне грозила смертная казнь. Не думая, как это будет воспринято окружающими, я потянулась и надела ему на шею оберег. После чего позволила проводить себя в одну из комнат на верхнем этаже.

Комната, в которой предлагалось провести сутки до поединка, располагалась на третьем этаже ратуши, в одной из четырех башен, построенных по углам здания. Была она угловой — в двух стенах напротив двери находились небольшие окошки. Одно смотрело как раз на площадь, где сейчас спешно выравнивали место для поединка и обносили его оградой. Другое было обращено на улицы, дома богатых горожан и виднеющийся за ними монастырь Богини-Матери.

Мебели оказалось мало, и та вся казенная — простая кровать с тощим соломенным матрасом и шерстяным валяным одеялом, лавка, небольшой стол, пара прибитых к стенам простых полок. Вот и все. Ничего лишнего, ничего интересного.

Опершись ладонями на узкий подоконник, я обратила взор к шпилям собора. Захотелось помолиться, но слова не шли на ум. Я знала, что должна в первую очередь думать о своей душе, о том, что, возможно, уже завтра в это же время она расстанется с телом и полетит на Небеса или в Бездну, в зависимости от тяжести совершенных дел. И зияющая пасть Бездны все-таки ближе — учитывая, за что предстоит отдать жизнь. Но вместо слов молитвы в памяти всплывали только те самые слова Витолда Пустополя, которые мельком удалось прочесть по губам: «Пожалуйста, Дайна… Пожалуйста, уцелей!» Он понимал, что ему без меня не жить в самом прямом смысле слова. А мне? Я знала ответ на этот вопрос (жизнь приучила быть честной хотя бы с самой собой) и боялась его. Но я постараюсь. Слышишь? Постараюсь!

Тихо скрипнула дверь. Я машинально схватилась за оружие, но это оказались всего лишь слуги, которые водрузили на стол поднос с несколькими ломтями хлеба, что должно было означать пост, и кувшин с вином, а также лохань с водой для умывания, ночной горшок и внушительных размеров сундук. Сундук оказался таким тяжелым, что два парня еле дотащили его до угла. Судя по грохоту, внутри были доспехи.

— Вот, — носильщики выпрямились с явным облегчением. — Если что-то нужно, просто постучите: снаружи дежурит стража. Вам позвать священника?

В ответ покачала головой:

— Не сегодня!

Стоило двери закрыться, как я бросилась к сундуку. Любопытство взяло верх и, стоило откинуть крышку, было вполне вознаграждено. Внутри действительно оказались кожаный поддоспешник, кольчуга, броня, шлем и прочие детали снаряжения. Не слишком нового и даже на первый беглый взгляд недорогого, но именно его-то и не хватало для полного счастья. Нет, когда служила в пехоте, у меня был свой доспех — казенный, выданный на складе. Это только конные рыцари сражались в собственной броне, сделанной на заказ или полученной в наследство от отца. Они еще и за это презирали пехоту — быдло! — у той не имелось денег на покупку качественной кольчуги. А нам в начале войны и казенных доспехов не хватало. В свой первый бой многие шли просто в кожаных куртках и шапках. И стеснялись мародерствовать…

Он лежал лицом вниз в луже, вода в которой была наполовину красной от пролитой крови. Со стороны казалось, что мужчина спит, но стоило перевернуть тело лицом вверх, как сразу становился заметен обломок стрелы, засевший в глазнице. Мгновенная смерть. Рядом валялись другие — свои и чужие. Кого достала стрела, у кого не было руки или ноги, и они просто истекли кровью. Некоторые получили удары в живот и грудь — тяжелые рубящие или хлесткие режущие. Одни умерли сразу, другие умирали под ногами дерущихся.

Выжившие бродили среди мертвых тел, спокойно и деловито обирая их. Стаскивали кольчуги, наручи и поножи. Придирчиво осматривали сапоги и шлемы. Кто-то примерял рукавицу. Нашли конного рыцаря, не успевшего выбраться из-под туши коня и заколотого кем-то в шею. Сцепились из-за того, кому достанется новенький панцирь.

Я сидела над трупом со стрелой в глазнице. Пошла вместе со всеми и сначала просто брела по полю боя, озираясь по сторонам и отыскивая знакомых из числа тех, кто не пережил этой схватки. Мой первый бой. В душе еще жил страх при воспоминании о конной лаве, которую пришлось встретить. И о том позорном последствии, из-за которого вообще пошла на поле. Но мне — стыдно признаться — требовались новые штаны взамен испачканных.

— Ты чего застыл, парень? — Под шапкой коротко обрезанные волосы были не видны, а мундир и кожаная куртка скрывали грудь. — Земляка, что ли, нашел?

— Нет. Просто…

— А, любуешься! Или себе что присмотрел?

Я покачала головой. Вокруг раздевали трупы и растаскивали их в стороны. Могильщики и маркитанты трудились наравне с мародерами. Но мне не хотелось к ним прикасаться.

— Ну, не хочешь, как хочешь. Тогда отойди и не мешайся!

— Нет!

Драки не получилось — рядом валялись еще тела, раздевай — не хочу. И мужчина миролюбиво предложил: