Собачьи ночи

–Такой вывод сделали мы для себя из этой истории. И, значит, нам не остается ничего иного, кроме как ждать. Вы же, если хотите остаться, присодиняйтесь к нам. У нас здесь тоже найдется, шо выпить. Разопьем ящик пива и потом трезво прикинем, шо тут можно сделать. А дальше будет видно. – –Больше вы все равно ничего не сделаете, по крайности, сегодня&сейчас. Скоро стемнеет, & рабочий день уже закончился. Оставайтесь & посмотрите, шо будет. Ждите, как мы. Но соваться туда – в эту берлогу эту развалюху – к нему – :!Нет уж, благодарим покорно. !Только без нас. Если вам так приспичило: Пожалста. Сами увидете, многого ли добьетесь. То есть, многого вы как раз и не увидете. С вами произойдет то же, что произошло с хозяином Дуба, который, как вы, непременно хотел добраться до него & прочитать эти проклятые записи. То, шо люди пишут, всегда было его коньком. Еще с тех пор, как он – –Мы об этом не любим говорить. Лучше послушайтесь нас & отключите свое любопытство. Мы знаем, шо г’рим. И ничего тут нельзя сделать, окромя как ждать. В конце концов, никто не умирает вечно, даже он. И когда энти остатки обоев, влажные пористые ошметья, похожие на отсыревший лейкопластырь, когда энти запасы, необходимые для его писанины, подойдут к концу, тогда и ему тоже наверняка придет конец. – –Похоже, шо до тех пор, пока он не перестанет выводить свои закорючки на этих шероховатых как наждак, крошащихся как штукатурка лоскутьях, до тех самых пор он !не умрет. – !Эй: –?!Слышите шорох оттуда, как будто пробегают крысы – ?Нет: вы ?ничего не слышите, вы с вашими мертвыми ушами – –Но мы вам объясним: Это !он – –И еще 1 оторванный клочок обоев – –И теперь он опять принялся писать, выводить свои дрожащие каракули огрызком карандаша – наверно, все время, пока мы разговаривали, он без передышки писал – вот он снова отрывает для себя 1 карточку – –И каждый, кто подберет ее, считай, пропал. Можете нам поверить. – –!Нее: Мы больше !не желаем смотреть на !Такое. В любом случае обоев у него осталось немного..... Может, уже этой ночью Все !наконец закончится. И тогда завтра вы сможете приступить к своей работе. Сможете просто запахать его в землю вместе с остатками этого поселка. – –Но пока что, как бы вам объяснить, пока что в нем еще остается ?что-то, делающее его живым существом, пусть даже только это ужасное писание..... И это что-то никто не вправе запахать..... Просто так..... – –Или, может, вы готовы навлечь на себя обвинение в !убийстве, убийстве полутрупа, который, так сказать, и сам=по-себе в любую минуту может !окончательно отдать концы – ?!может, Это вас больше устраивает, тогда в тюряге вы, по крайней мере, будете вправе сказать: Но зато мы уложились в !срок – :& тогда ваш босс, ?!возможно, даст вам за это !прремию – да!да, не надо злиться, !потому что: Мы ведь просто !шутим. !Успокойтесь. Присоединяйтесь к нам. – –!Подумаешь. – –?Что изменит 1 ночь ожидания. – –Пойдемте, выпейте с нами, а он=там-внутри пусть пока пишет, пока не разберется до конца. С самим=собой. С умиранием. С писанием – –

Начало, мартовский день, много лет назад. Мой отец незадолго до того умер. Дорога, по которой я шел, прямая как стрела, терялась в стеклянно-светлой дали, вела меня мимо последних домов, туда, где Пригород, разреживаясь, незаметно сменяется садами, полями и тихими лугами. Утреннее солнце возвращалось на метелки и стебли чахлых после зимы трав миллионами капель росы, выпавший ночью иней за первые часы дня превратлся в светловодяное сияние – лужи на коричевой дороге, через которые я перепрыгивал, еще сохраняли по краям ледяные ободки, как бы из дымчатого стекла – поля по обеим сторонам были уже вспаханы, и земляные комья, все в трещинах, казались миниатюрными изображениями экзотических горных массивов – и дымка, облачками поднимавшаяся вверх, как дыхание земли, придавала небу над этим весенним ландшафтом светлосветящуюся, лишенную тяжести синеву. Я чувствовал, как подпрыгивает на моей спине школьный ранец, как стучат в такт шагам книжки тетрадки карандаши, к блестевшей от тающего инея дороге липла моя тень – только когда я перепрыгивал через лужу, она на это мгновение отцеплялась от моих ног, а едва ботинки опять касались земли, вокруг впечатанных в землю следов разлетались стеклянносветлые водяные жемчужины, рассыпались сверкающей световой пылью. Я остановился, моргая и прикрывая глаза от солца, слепившего мне глаза, и потом огляделся. Ветер прошелестел в одеревеневших от холода зарослях тростника; мне хотелось идти и идти, по светлой прямой дороге с окантованными льдом лужами, которые, словно оброненные монетки, заманивали меня все дальше – дальше в этот ранний утренний час, навстречу расплавленному светлому горизонту, – я ждал только следующего порыва ветра, который, как еще недавно делал отец, взял бы меня с-собой, и на сей раз дальше, чем мы с отцом заходили когда-либо прежде.