Собачьи ночи

–Слишком поздно. Я остаюсь здесь. Лучше быть здесь=в дерьме, чем среди таких, как ВЫ. ?Чуешь – : Там в воздухе, как всегда при приближении большой человеческой массы, уже ощущается – еще прежде, чем ее можно увидеть, – шум, или колебание, которое, даже если толпа ведет себя совершенно спокойно, все же предшествует ей и, подобно тому, как скачки атмосферного давления предвещают скорую перемену погоды, позволяет почувствовать исходящую от этой МАССЫ грозную силу. : Она уже !здесь. Потому что !настоящие=мужчины всегда держат слово….. Скоро ОНИ запустят моторы своих бульдозеров & экскаваторов – но я уже заранее ощущаю языком, носом, воспаленными глазами: пыль&обломки обрушивающихся стен….. & вонь, как от холодного говна. Еще минута….. ОНИ сейчас подойдут сюда, заполнят дверной проем СВОИМИ телами, и потом двинутся – неторопливо, солдатскими О-шагами – вовнутрь руины – как управляемые на расстоянии обезьяны из жести – это произойдет через какой-то момент, очень скоро, – точно так же, как и тогда ОНИ ввалились через дверной проем в зал ожидания пригородного вокзальчика, из тьмы и тумана позднелетней ночи, уже соприкоснувшейся с краем другого утра, похожего на сегодняшнее – ?!послушаешь меня еще чуть-чуть, еще только минутку, Одно только это: О !Моем 1ом дне в Иностранном легионе….. Фирма, на которую я устроился, письменно известила меня, куда&когда мне надлежит явиться утром следующего понедельника. Уже вечером в воскресенье мне пришлось отправиться на поезде в Мюнстер – я прибыл туда около 3 часов утра, – дальше надо было ехать на автобусе. Часа в 4 утра я наконец очутился на маленькой пригородной станции, собственное тело казалось мне липким, как всегда после долгих поездок по железной дороге. Вокзал представлял собой кирпичное здание в тумане, других домов я не заметил: видимо, это была просто промежуточная станция на полпути между 2 селами, поблизости от шоссе. Все окна темные, Никого & Ничего, кроме меня, – и тишина, какая бывает только туманными ночами в сельской местности. ?Можешь еще немного послушать. Дуговой фонарь подсвечивал светло-желтым проплывавшие мимо него клочья тумана. Влага просачивалась сквозь мою куртку – я дрожал, пальцы, сжимавшие ручку дорожной сумки, были мокрыми и холодными, стекла очков запотели; я клацал зубами и не знал, куда мне податься – Ты еще ?слушаешь. – В желтом фонарном свете вдруг вынырнуло из темноты название станции – то самое, какое мне было нужно, – и совсем рядом с ним, наполовину скрытая тенями=руками дерева, – потемневшая вывеска ресторанчика: ’й Кувшин. Именно !Сюда мне надлежало явиться утром в понедельник, к 5 часам. В мои часы просочилась влага – !проклятье: весь циферблат покрылся мелкими капельками – и смахивал на ватерпас; но я разглядел-таки: 4 с небольшим…… (:если, конечно, часы не остановились на этом – в действительности давно прошедшем – часе.) Я в нерешительности побрел по рельсам обратно, к остановке автобуса, щебенка влажно поблескивала, ботинки с хрустом впечатывали ее в железнодорожное полотно – : ?!Неужели мне предстоит !целый=битый час шаркать туда и обратно, пока не подойдет 5-часовая электричка – Про!клятье: !Как если бы один час полноценного сна был куском дерьма, которым можно запросто пренебречь….. Они это подстроили !нарочно: эти начальники=свиньи….. Как же, ведь главное, чтобы !их задницы были в тепле&покое. Приличный человек вообще не может быть «шефом». Что же касается тех, кто привык называть себя НАЧАЛЬНИКОМ: то я бы, будь моя воля, не только не говорил им «Здрасьте», а с наслаждением вывесил бы из окна их поганые кишки; из таких типов я не знал ни одного, кто не заслуживал бы колесования – :Ярость согревает, как глоток шнапса; ярость бодрит & дает новые силы – правда, лишь на мгновение –