…Со многими неизвестными

Допрос продолжался. Горелов отвечал на все вопросы, и чувствовалось, что он говорит правду: злая воля его была сломлена.

Но каждый раз, когда Зотов касался Папаши, лицо Горелова покрывалось красными пятнами, и он грубо, почти истерично отказывался отвечать.

Когда его, наконец, увели, Зотов устало откинулся на спинку кресла и, закурив последнюю за день папиросу (он давно берег ее для этой минуты), сказал:

- Дело закончено, друзья. Преступление раскрыто.

- Но ловок этот барыга, - заметил Сергей усмехаясь. - До чего запугал парня. И вещички получил.

Он был подавлен своей неудачей и не знал, как скрыть это от окружающих.

Зотов исподлобья взглянул на Сергея и резко, с ударением произнес:

- В разговоре с товарищами по работе, Коршунов, а тем более в других местах, не прибегайте к жаргону преступников. Чтобы я больше не слышал от вас этих словечек. Ясно?

- Ясно, товарищ майор, - краснея, ответил Сергей.

- А что касается этого Папаши, - задумчиво продолжал Зотов, - дело тут обстоит не так просто. Как думаете, Гаранин?

- Так и думаю, - пробасил Костя. - Интересный тип.

- Интересный - не то слово, - многозначительным тоном поправил его Зотов.

Поздно вечером Сергей вызвал на последний допрос Валентину Амосову. Он уже собирался приступить к нему, когда в комнату вошел Сандлер. Сергей встал.

- Допрашивайте, Коршунов. Я послушаю, - сказал Сандлер, усаживаясь за стол Гаранина.

Сергей сел, придвинул к себе протокол допроса и строго посмотрел на заплаканное, чуть бледное лицо Валентины.

- Действительные преступники установлены и разоблачены, Амосова, - сказал он. - Объясните, почему вы лгали и мешали следствию.

Валентина в ответ всхлипнула и опустила голову.

- Почему вы солгали, указав мнимых спутников во время поездки в Москву?

- Чтобы вы легче поверили, - тихо ответила Амосова.

- Почему лгали Голиковой насчет ее находки?

- Я этот платок сразу потеряла и боялась признаться.

- Так. А почему лгали насчет вашего зимнего пальто?

- Я его действительно собралась продать. А когда произошло убийство, я подумала, что дяде станет меня жалко и он купит мне новое.

- Вы кругом изолгались, Амосова, - вступил в разговор Сандлер. - Скажите, вы, наверное, и раньше лгали всегда и всем?

Валентина повернулась и вдруг, встретившись с ним глазами, сказала устало и горько:

- Мне всегда казалось, что когда лжешь - легче жить. Я получила хороший урок, на всю жизнь.

- Посмотрим, пойдет ли он вам на пользу, - задумчиво сказал Сандлер и прибавил, обращаясь к Сергею: - Выпишите ей пропуск, Коршунов. Пусть отправляется домой.

Когда Амосова вышла, Сандлер посмотрел на огорченное лицо Сергея и рассмеялся:

- Не унывайте, Коршунов. Вам еще просто недостает опыта. Но у вас есть главное, что нужно людям нашей профессии. И это мне нравится.

Сандлер на минуту умолк, потом уже совсем другим, озабоченным тоном произнес:

- Имейте в виду. Дело это не закончилось арестом Горелова. У нас на горизонте появилась другая, куда более опасная фигура - Папаша. Понимаете? Так запугать этого мерзавца Горелова и толкнуть на убийство - это не шутка. И никаких подходов к нему пока нет. Папаша… - задумчиво повторил он. - Нет, не знаю такой клички. А странно! Ведь преступник он, кажется, старый. Да, очень странно.

Глава III ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С СОФРОНОМ ЛОЖКИНЫМ

Москва задыхалась от зноя. Под палящими лучами солнца расплавлялся асфальт. С утра до вечера на центральных улицах были видны голубые автополивщики, в веере их хрустальных струй мелькали обрывки радуг. Но ничто не приносило облегчения. Вода, падая на раскаленный асфальт, почти мгновенно превращалась в теплые струйки пара. Около киосков и вагончиков с газированной водой стояли длинные очереди.

Вечер не принес прохлады. Душный и горячий воздух, казалось, еще больше сгустился, нечем было дышать.

Сергей, Гаранин и Лобанов устроились в самом далеком и глухом уголке Нескучного сада. Они разлеглись на траве и лениво переговаривались.

- Ох, - простонал Сергей, переворачиваясь на бок, - все мышцы болят!

- Самбо - великая вещь, - нравоучительно произнес Лобанов, жуя травинку. - В нашем деле абсолютно необходимая. Вот, помню, у Воронцова был случай.

При упоминании о Воронцове Сергей невольно нахмурился. За последнее время их отношения еще больше испортились. Сергей болезненно переживал свою первую неудачу. И именно потому, что Воронцов больше других посмеивался в свое время над его версией и в результате оказался прав, Сергей невзлюбил его еще больше. Но главное в этой взаимной неприязни было презрительное мнение Воронцова о новом сотруднике. Поэтому Воронцов в присутствии Сергея становился ядовитым, задиристым и самоуверенным и тем неизменно вызывал негодование у Сергея.

- Ничего хорошего в вашем Воронцове не вижу, - раздраженно произнес он.

- Ну, это ты напрасно, - безмятежным тоном возразил Лобанов. - Виктор в общем неплохой парень, ей-богу!

- Склочник он! Мелкая душонка! - вскипел Сергей. - А вы просто языка его боитесь.

- Ха-ха-ха! - залился Лобанов. - Слыхал, Костька? Склочник… Это Витька-то!…