…Со многими неизвестными

- Тебе толкуют о громадных планах, об открытиях таких, что голова кругом идет. А ты? Жулики одни - вот твоя работа. Вокруг грязной лужи крутишься. Да их, прохвостов, жизнь все равно в порошок сотрет и не остановится, не заметит даже: мошкара под ногами, погань, моль действительно какая-то! Кажется, хлопнул мимоходом ладонью - и нет ее!

- То-то и оно, что «кажется»,-заметил Васильев.- А поди выковыряй ее. Ну, что я буду тебе доказывать…

- Все ясно, Иван Михайлович, - вдруг усмехнулся Басов и потер широкой ладонью лоб. - Минутная слабость.

- Ну, раз минутная, то срок истек, - шутливо сказал Васильев и уже серьезно добавил: - А попросил я тебя заехать вот зачем. Как обстоит дело по нашей меховой фабрике?

- Установлено пока самое главное - хищения там идут…

- Ага. Идут?

- Да. Но мои сотрудники, по-видимому, промах какой-то допустили.

- Это ты насчет жалобы?

- Не только. Мы, видишь ли, еще до этого напали было на след. И метод вроде бы установили и канал сбыта. Но… в один прекрасный день все это неожиданно исчезло. Л появилась жалоба.

- Думаешь, прекратили они хищения?

- Ну, нет! Не такой это народ. Я бы сказал, природа их не такая.

- В чем же тогда дело?

- По-видимому, чем-то мы себя расшифровали. Хотя, признаться, я проверил наши действия шаг за шагом и ошибки не нашел. Странно, вообще-то говоря. Но так или иначе, а' мы их спугнули, насторожили.

- И они?…

- Перешли на новый метод хищений, придумали новый канал сбыта. Вот и все. Тем более, что внимание их мы усыпили.

- Каким образом?

- Немедленно вернули документы на фабрику и как бы расписались в своем поражении.

- Так. Выходит, и вам надо кое в чем менять методы.

- То есть?…

- Сейчас я тебя познакомлю с одним очень нужным человеком. Васильев снял трубку телефона и набрал номер.

- Владимир Николаевич? Товарищ Чутко у тебя еще? Так попроси его зайти ко мне.

Он положил трубку и, повернувшись к Басову, сказал:

- Вообще из этого дела, мне кажется, надо будет сделать серьезные выводы. В смысле подбора кадров, организации труда и учета, а также в работе с молодежью.

Басов кивнул головой.

- Верно. Только сначала надо это дело закончить. Скажи, а кто такой Чутко? Уж не…

В этот момент дверь отворилась и вошел Чутко. Васильев поднялся ему навстречу, крепко пожал руку.

- Знакомьтесь, товарищи. Это комиссар милиции Басов Петр Максимович. А это Тарас Петрович Чутко, секретарь партбюро меховой фабрики. Большой мой друг и однокашник. Сколько же мы с тобой знакомы, а, Тарас?

Чутко добродушно усмехнулся и расправил рукой усы.

- Да уж лет так двадцать, считай. С Донбасса. Потом партшкола. Ну, а потом на Первом Украинском, в войну. Ох, голуба, да зараз и не вспомнишь все…

- Да. - согласился Васильев. - Зараз не вспомнишь. Большой путь с партией прошли… - Он тряхнул головой, как бы прогоняя воспоминания, и уже другим тоном сказал, обращаясь к Басову: - Его надо полностью в курс дела ввести. Вообще больше опирайся на коллектив фабрики, Петр Максимович, на партийную организацию. Неоценимую помощь окажут. А теперь вот что. Я вас тут ненадолго оставлю, потолкуйте пока. У меня, - он взглянул на часы, - ровно в одиннадцать совещание небольшое. Ну, а потом договорим.

Оставшись одни, Басов и Чутко некоторое время молчали. Басов вытащил из кармана свою трубочку, аккуратно вставил в нее сигарету и не спеша закурил. «Видно, добренький, - иронически подумал он о Чутко. - Всех, конечно, жалеет!»

- Неприятная у меня задача, - сказал он наконец. - Придется потревожить ваш душевный покой. Знаю, человек вы на фабрике новый…

- Да шо там. Нехай, тревожьте. - Тарас Петрович усмехнулся в усы. - Наперед знаю, что вас интересует.

- Что же именно, по-вашему?

- Та меня вже пытали ваши хлопцы насчет Климашина.

- Не то, дорогой Тарас Петрович, так ведь вас, кажется, зовут? Совсем не то.

Чутко удивленно посмотрел на собеседника.

- Вот те раз! Что же тогда стряслось?

- А вот что.

Басов глубоко затянулся табачным дымом и приступил к рассказу.

По мере того как он говорил, широкое, румяное лицо Тараса Петровича с сеткой добродушных морщинок вокруг глаз словно затвердевало, вместо добродушного оно стало суровым и настороженным, почти злым. И эта перемена была настолько разительна, что Басов невольно отметил про себя: «Однако мужик он совсем не такой уж добренький. С характером. Интересно, что он предложит».

Весь следующий день Геннадий Ярцев провел в кабинете, еще и еще раз проверяя и обдумывая каждый свой шаг в деле «Черная моль».

Где была допущена ошибка? Почему исчез с машин «левак»? Почему исчезли в магазине у Середы шапки из отходов? Как могли преступники догадаться, что ими заинтересовалось УБХСС? С кем имел дело Геннадий? Старый гравер? Этот не разболтает. Об Андрееве и говорить нечего. Клим, Сенька? Все не то. Остается Голубкова. Больше Геннадий ни с кем не говорил. Но и с ней он вел разговор очень осторожно. Она ничего не могла заподозрить. Правда, Голубкову так и не удалось вызвать на откровенность.