Сны Черной Жемчужины

— Лучше сядь, — протянул Кваскви. — Разве мы не должны выглядеть как друзья, приехавшие посмотреть на достопримечательности?

Бен села и взяла брошенный бутерброд. Во рту пересохло, но моя чашка была пустой.

Дверь музея распахнулась с грохотом. Три тощих юноши в черных костюмах и с серыми галстуками прошли и встали, широко раздвинув ноги, в защитном треугольнике. Их лица были острыми и хищными, как у кицунэ. На миг я вспомнила Нариту и Красную рубашку. Но они не выглядели знакомо. Как только главный из черных костюмов посмотрел на меня, он коснулся рукой уха и быстро забормотал в микрофон.

Лысый монах, он же Кавано, Каппа, и Тоджо прошли в музей, Юкико парила следом как призрак снежной королевы.

— Фудживара Кенноске, — осведомился Кавано, словно там стоял Кен, а не мы, — что ты позволил Восьмерному зеркалу натворить?

Бен снова встала, но Кваскви потянул ее рукой вниз, все еще спокойно опираясь на спинку стула.

— Снова опоздали на праздник, Кавано-сан?

Тоджо не слушал Кваскви, прошел к Бен и сжал ее воротник обеими руками. Он поднял ее, скручивая воротник так, что Бен не могла дышать.

— Ты зашла слишком далеко. Ты довела Кавано-сана.

Кавано молчал и не двигался. Ждал, что Кен волшебным образом придет и объяснит? Он не переживал из-за того, как Тоджо обходился с Бен.

Бен оскалилась, как хищная кицунэ, и стражи напряглись. Она выгнулась, жилы проступили на шее. Она ударила головой по переносице Тоджо.

Тоджо отпустил ее, охнув.

Я чуть не стала за нее болеть. Тоджо был придурком.

Бен с вызовом смотрела, как Тоджо прижимает руку к носу.

— Мы не можем стоять в стороне и позволять старым дуракам решать судьбу Иных.

— Иных? — струйка крови собиралась на губе Тоджо. — Я покажу хафу, что умеет старый дурак.

Огонь вспыхнул на плечах Тоджо, выгнулся яростно пылающей аурой, словно он был древней статуей Амида Будды на троне. Он схватил Бен, и огонь перешел на ее руки. Они горели.

Бен отпрянула, покатилась по полу, стонала, а в воздухе воняло горящей плотью. Я сбросила кардиган и стала тушить им огонь.

— Хватит, — сказал Кавано.

Тоджо скривился, и огонь пропал.

Бен отодвинула мой кардиган.

— Я в порядке, хватит! — она потянула за блузку, пуговицы расстегнулись, и стало видно черный спортивный лифчик, но на груди Бен не было следов. Ее руки и шея были невредимыми.

Иллюзия? Эта иллюзия была куда сильнее, чем использовал Кен — я ощущала запах гари и жар от огня. Тоджо не был хафу. Я поняла, что иллюзии Кена с лицом были ограниченной версией того, что мог делать чистокровный кицунэ.

«Во что я ввязалась?».

Наш шум вызвал подкрепление. Мурасэ стоял на пороге, возмущенный и мрачный. Он выражал вызов, приподняв голову выше, и в нем не было ни капли страха.

— Кавано-сан, — сказал Мурасэ. Он поклонился Тоджо и Юкико. — Хотите присоединиться к Хераи Акихито в нашей экскурсии по его родине?

Тоджо недовольно фыркнул. Три черных костюма поспешили встать треугольником за ним. Хоть Тоджо был невысоким, он глядел на нас, задрав нос, словно мы были грязными детьми, пойманными с руками в банке с печеньем.

— Вы похитили баку. Отдайте его и Вестника немедленно, — сказал Кавано.

Кваскви ткнул меня локтем в ребра.

— Похитили? — мой голос оборвался посреди слова. — Папа решил показать мне Хераи-мура.

Юкико подплыла к Мурасэ, пронзила его холодным взглядом. Он кашлянул и чуть отклонился.

— Хераи-сан в дальней комнате, — Юкико кивнула Кавано и поплыла по коридору к указанной комнате.

Кавано махнул рукой на всю комнату.

— Восьмерное зеркало хочет войны, — сказал он. — Черная Жемчужина в опасности. Вы использовали Хераи Акихито-сана.

— Это была я, — вырвались слова. — Папа рассказал о Черной Жемчужине, и мне стало любопытно. Я не хотела никого расстраивать.

Тоджо скрестил руки.

— Еще больше лжи.

Кавано поднял руку, заглушая его.

— Ты пыталась съесть ее сон?

— Я не знаю, что именно произошло. Сны Черной Жемчужины были очень сильными. Я… немного застряла. И Кен пришел и вытащил меня.

— И в благодарность получил переломы ног, — добавил Кваскви.

— Вестник травмирован? — Тоджо звучал уж слишком раздраженно от возможного неудобства, но не встревожено. Он мне не нравился.

— Мидори им занимается. Он тоже в дальней комнате.

Один из стражей напрягся. Другой с тревогой посмотрел на Бена и Мурасэ, которые успели оказаться по сторонам от Кваскви и меня. Пятеро против четверых, и стражи переживали, что появится раненый Кен?

Кавано смотрел на нас по очереди, с неодобрением на Бена и Мурасэ, но без эмоций на меня. Он уставился на Кваскви.

— Твоя выгода в этом неясна, Сиваш Тийе. Ты будешь мешать праву Совета забрать Хераи Акихито?

Мне стоило злиться или радоваться, что он не посчитал меня важной?

Кваскви сплюнул стебелек. Он как-то упал на блестящую кожаную туфлю Тоджо.

— Зачем мне портить наши выгодные отношения? — от ленивого саркастичного тона мышцы на щеке Тоджо дергалась. — Но, может, кому-то из вас стоит спросить об этом у нее, — он махнул большим пальцем в мою сторону.