Сноха

— Стриптиз заказывали? — спрашивает самодовольно. Медленно стягивает с себя зеленую робу. Вертит накачанным торсом, а потом, повернувшись спиной — и крепкой задницей.

— Так бы и съела! — признаюсь я, хохоча.

Откинув в сторону зеленую тряпку, будто борец сгибает обе руки, обнажая рельефные мускулы. Ритмично двигает бедрами взад-вперед. И я вижу, как из-под свободных штанов выпирает плоть. Смеюсь, предвкушая разнузданный секс. И когда Косогоров словно Челентано с разбега падает на постель, понимаю, что пропала. Влюбилась на веки вечные в бывшего свекра.

— Вади-и-им, — шепчу, оказавшись под ним. Царапаю ногтями спину, забыв о здравом смысле. — Я люблю тебя, — выдыхаю с первым же толчком. — Как же я люблю тебя! — выкрикиваю со следующим.

— Я тебя тоже, — хрипит он, вколачиваясь. — Ты самое дорогое, что у меня есть, Ольга. Береги себя, девочка, — рыкает он и, прихватив зубами сосок, отправляет меня в охренительную нирвану.

Глава 19

Вадим

— Я не понимаю, — складывает губы бантиком Петрова, моя давняя пациентка. — Почему меня селят в однокомнатную палату? Я же всегда останавливаюсь в трехкомнатном люксе.

— Он занят, Татьяна Анатольевна. По моему личному распоряжению, — отрезаю я, всем своим видом показывая, что прием окончен.

— Интересно, кем? — вздыхает она, поднимаясь с диванчика.

Я игнорирую ее вопрос. И дабы Татьяна не вздумала задержаться у меня в кабинете, стремительно прохожу к двери и, распахнув ее, киваю заждавшемуся Емельянову.

— Проходите, Владимир Васильевич.

— Документы подпишете, Вадим Петрович? — вскидывается моя секретарша и, получив немое разрешение, с толстой папкой несется вслед за безопасником.

— А когда мой люкс освободится? — уже в приемной требовательно спрашивает Петрова. Мельком осматриваю ее худое накачанное тело. Сиськи, липосакция, губы, круговая подтяжка лица… Сколько раз? Я, наверное, сбился со счета. Пожалуй, после Разуваевой она самая благодарная клиентка.

— Татьяна Анатольевна, — улыбаюсь я с легкой укоризной. — Ну, какая разница, в какой палате лежать? Главное, что уже завтра мы приступим к операции, и уже через несколько дней поедете домой как новенькая.

— Да, конечно… — вздыхает Петрова и снова повторяет вопрос. — Когда номер освободится? Я могла бы подождать…

— Там пока речь о выписке не идет, — уклончиво отвечаю я и, вернувшись в кабинет, понимаю, что разозлился.

«Мой люкс, — передразниваю я Петрову. — Мой!» — рявкаю мысленно и тут же вспоминаю, как всего пару часов назад спустился оттуда. Мысли сразу несутся вскачь, и уже через секунду я думаю об Ольге, спящей сейчас наверху. О ее невообразимой сладости. Отметаю прочь появившееся желание бросить все к чертям собачьим и, вернувшись к любимой, снова почувствовать жар ее тела.

«Только попробуй, — пресекаю попытки Одноглазого Джо подняться. — Лежать! Сейчас не до того. Работа, блин!»

Я подписываю какие-то срочные документы, наскоро просматривая их по диагонали. Умудряюсь при этом внимательно слушать Емельянова, вещающего про установленные около регистратуры камеры наблюдения.

— Около моего кабинета повесь несколько, — бурчу я. — К Лизе Пироговой нужно приставить еще охрану. Она — наш единственный свидетель. Говорит, что он вышел якобы от меня. Кстати, Светлана Ивановна, — поворачиваюсь я к секретарю, — может вы видели неуловимого Арно?

— А фотокарточки есть? Я опознаю. Память у меня хорошая. Но, Вадим Петрович, кто только тут не толчется! К нам в приемную он мог войти как пациент или коммерческий представитель, а к супруге Игоря Петровича выйти как доктор.

— Лишь бы это не оказался кто-то из сотрудников. Назвался Арно, и привет, — недовольно фыркаю я и, когда Светлана выходит, даю новое указание Емельянову. — Обязательно удвой охрану у палаты Ольги Николаевны. Что-то мне неспокойно… По отравителю хоть что-то известно?

— Нет, — мотает головой мой ВэВэ. — В остатках продуктов рицина не обнаружено. Но это и немудрено. Он быстро разлагается на свету. Очень нестойкое соединение. Если только не синтезирован в специальной лаборатории.

— Опять тупик, — рычу я. — Впрочем, мы имеем дело с какой-то опасной и шизанутой тварью. Приставь к Ольге надежных людей. Можешь даже задействовать Гену, — предлагаю, чуть поразмыслив. Мой личный телохранитель пятерых стоит. Он уже два года работает со мной. Никаких нареканий. Поэтому самое лучшее, что я могу сделать для своей девочки, это поделиться с ней защитой.

— Но… — недовольно бухтит Емельянов. — Гена уже давно с вами…

— Вот и хорошо, — киваю я, пресекая всяческие рассуждения. — Периодически нужно проводить ротацию кадров. И если сейчас наш неведомый враг угрожает Ольге, то место самого опытного бойца рядом с ней.

— Вы думаете, что все-таки Шевелев?

— Ну а кто? — вздыхаю я. — Из-за гребаного наследства.

— Вот неймется человеку, — вторит мне ВэВэ, и разговор переходит в русло «ой, не говори, кума!». Но мне переливать из пустого в порожнее некогда. И Емельянов как никто другой это понимает и при первой же возможности выскакивает из кабинета.