Читаем Снега метельные полностью

Отец ушел на фронт в первую неделю войны, когда Ирине исполнилось одиннадцать лет. Матери пришлось оставить институт и пойти на завод. Начались бомбеж­ки. Большой шумный город утих, помрачнел. Днем окна белели крестовинами бумажных наклеек, а по вечерам чернели без огней, будто за стеклами не осталось ниче­го живого, одни пустые провалы. Город продолжал ра­ботать беззвучно и безостановочно, люди и машины слов­но состязались в неутомимости.

В одну из таких ночей после сигнала «отбой» мать с дочерью лежали в холодной постели, одетые в пальто, считали-подсчитывали, сколько дней не было письма с фронта. Вспоминали тепло и уют мирной жизни. Горе как будто поравняло их в возрасте.

На другой день, вместе с заводом, на платформах, за­битых станками и оборудованием, мать и дочь эвакуиро­вались в Сталинград.

Жили в тамошнем цирке. По вечерам шли представ­ления, изощрялись в своем умении жонглеры и фокусни­ки, дурачились клоуны. В первых рядах одинаково зеле­нели гимнастерки красноармейцев, там раздавались аплодисменты, а на галерке слышалось шипенье приму­сов и плакали дети. Днем малыши резвились на огромной арене, бегали в цирковую конюшню. Какое это было для них счастье — жить под одним куполом с лошадьми, дрессированными собачками и старым клоуном!

Мать назначили заведовать столовой, и Ирина каж­дое утро приходила к ней помогать мыть котлы и чи­стить картошку.

Однажды на кухню заглянула официантка и сказала, что какой-то командир со шпалой спрашивает заведую­щую. Мать отказалась выйти: был трудный день, кормить людей совершенно нечем, в обед роздали весь запас ту­шеной капусты,— и попросила официантку, пусть сама поговорит с этим командиром. Та ушла, но тут же вер­нулась и сказала, что командир настойчив и надо бы уважить его просьбу, потому что он с орденом. Ирина любила орденоносцев и первой выбежала в обеденный зал. У дощатого длинного стола стоял ее отец, подтяну­тый и еще более похудевший.

Через три дня он, политработник, ушел на передовую с танковой бригадой. Ирина знала, что война кровавая и каждый может попасть в беду, потерять своих близ­ких, но знание это мало ее тревожило, оно было с чужих слов. Чувство страха перед смертью, как ей казалось, быстро притупляется, и даже бомбежки становятся не такими страшными, как вначале. Взрослые боятся боль­ше. Ирина как будто уже перенесла самое страшное, и теперь уже ничего не боялась. Но вскоре поняла, что ошибалась по своей детской беспечности — принесли по­хоронную на отца и письмо от командования. «Пал смертью храбрых на поле боя». Пройдет война, пройдут голод и холод, но никогда не вернется отец, не погладит ее по голове, не посадит дочь на колени...

Должно же когда-то прийти возмездие! За погибших, за разрушенный родной город, за тех изможденных рабо­чих с черными пятнами цинги, которых она видела, когда разливала по жестяным кружкам зеленоватый и густой, как чай, хвойный отвар.

Немцы приближались к Сталинграду, и завод отко­чевал дальше на восток, в глухой алтайский городишко Рубцовск...

После войны они с матерью вернулись в свой город. После седьмого класса Ирина поступила в фельдшерско-акушерский техникум. Ей хотелось поскорее получить специальность и стать самостоятельной.

В техникуме она очень скоро завоевала репутацию заводилы, лидера, отчаянной девчонки. Живая и общи­тельная, вся в отца, как ей думалось, она активно участ­вовала во всех вечерах отдыха, ходила в походы, занима­лась спортом. Тренер по гимнастике собирался сделать из нее мастера спорта, но вскоре убедился, что зря стара­ется. На первых же соревнованиях, когда Ирина заняла седьмое место среди пятнадцати участниц, она заявила, что с гимнастикой покончено. Ей хотелось быть первой, везде и всюду первой, но не второй и, тем более, не седь­мой. Но прилагать для этого усилия, тренироваться каждый день, а то еще и по два раза на дню, она не соби­ралась,— пусть этим занимаются те, кому делать нечего, кому скучно жить, а ей скучать некогда. Она хотела де­лать только то, что ей нравится, и в той мере, которая ей была не в тягость, не утомляла ее.

В шестнадцать лет Ирина стала хорошеть, что назы­вается не по дням, а по часам. Она легко привыкла к общему вниманию и всем своим видом, одеждой, поход­кой, манерами, старалась это внимание к себе поддер­живать. Мальчишки ее обожали, однако к сверстникам своим Ирина относилась без всякого интереса, они ей казались слишком скучными, робкими, какими-то отста­лыми. А вот парням лет на пять постарше Ирина была не прочь поморочить голову и тем самым поволновать себя.

После техникума она стала работать акушеркой в родильном доме. Смышленая, энергичная, аккуратная, она хорошо справлялась со своими обязанностями, ее по­любили и врачи, и молодые мамаши. Все настойчиво советовали поступить в институт, стать врачом, и она в конце концов так и сделала, поступила.

Перейти на страницу:

Похожие книги