Снег Энцелада

Роман достал из мебели хромую табуретку, положил телефон на нее. Стало светлее.

— Слушай, Вить, а что мы будем делать… Если все-таки узнаем, чья кровь на бейсболке?

Если бы Рома озадачился этим вопросом раньше, то нам не пришлось бы торчать в заброшенном музее в присутствии лосей и ротвейлера.

— Есть пара вариантов, — ответил я. — Но, думаю… думаю, Хазин будет щедр.

Телефон светился синим электрическим светом, Роману не понравился этот свет, он взял телефон, сделал с ним что-то, и свет изменился, стал мягким, желтым, колеблющимся.

— Скачал керосинку, — пояснил он. — И глазу приятно, и батарею экономит.

Хорошая идея, надо скачать.

— А еще терменвокс.

Роман взял телефон, запустил приложение с терменвоксом и исполнил мелодию из фильма шестидесятых годов про покорение негостеприимной Венеры, в заброшенном музее она звучала необычайно актуально. Скачал керосинку — скачай терменвокс. Можно выпускать футболки с такой надписью.

— А кто все-таки Хазин? — спросил Роман. — Ты не пытался узнать?

— Пытался… но толком ничего.

— Может, еще попробуем? — предложил Роман. — У меня есть один знакомый из бывших, пробьет недорого.

— Не стоит, — отказался я.

— Почему?

Роман снова зажег керосинку.

— Бесполезно. Если Хазин действительно серьезный человек, то он наверняка не тот, про кого мы сможем что-то узнать.

— Ты полагаешь, он серьезный человек? — спросил Роман.

— Исключать нельзя… но вряд ли — слишком испугался. А если испугался, то какой серьезный? Испугался — готов платить.

— Мне деньги не нужны, — отказался Роман. — То есть нужны, но в целом я за обнаружение истины…

Роман сторонник апокалиптического подхода. Это учтется.

— Большое заблуждение — противопоставлять деньги и истину, — заметил я. — Эти категории гораздо ближе, чем ты думаешь, и без труда перетекают друг в друга.

Свет электронной керосинки был теплым и приятным, клонил в сон. Смартфон заменяет керосинку, телевизор и терменвокс, однако раскладушку ему заменить вряд ли когда-нибудь удастся.

— Я знаю, ты надо мной посмеиваешься, но я действительно хочу написать книгу, — сказал Роман. — И узнать правду. А тебе не хочется правды узнать? Ты же вроде с той девушкой…

— Тебе что, Аглая нравится? — перебил я.

— Аглая? Почему ты решил?

Роман явно смутился.

— Ну, это нормально, — сказал я. — Она симпатичная.

— Да, точно… Слушай, а что, если дверь не сама закрылась? А вдруг это… он?

— Кто?

— Пилот квадрокоптера! Если он нами действительно… интересуется?

Неизвестный пилот воображаемого квадрокоптера.

— Я пока никакого квадрокоптера не видел, — сказал я. — Это…

— Проследил и закрыл нас в музее!

— Зачем нас здесь закрывать?

— Закрыл, а сам тук-тук в мусарню! Типа ворье залетное объект культуры подламывает, разберитесь, граждане!

Роман, похоже, действительно злоупотреблял сериалами.

— Что тогда они не едут? — спросил я. — Мы тут уже часа полтора маринуемся.

— А они на выходе ждут, — прошептал Роман и указал на дверь. — Чтобы принять с поличным!

— Рома, ты слишком часто слушал Пашу Воркутэна, — сказал я. — Надо слушать джаз, это успокаивает. Или лучше блюграсс.

Джаз успокаивает, блюграсс превращает в жижу, сидя в краеведческом музее города Чагинска, я пережил острый приступ кухонной афористики.

— Я этот кал вообще не слушал… то есть Воркутэна… А блюграсс у меня папа, как ни странно, любил, — ностальгически вздохнул Роман. — Знаешь, он хотел сочинить настоящую песню, типа казацкую, но блюграсс…

Послышался звук открываемого замка. Роман замолчал и быстро спрятался за шкафом.

А вдруг пилот квадрокоптера действительно сообщил в полицию? Рома прав, зря сюда полезли.

— Если что — здесь случайно застряли, — быстро сказал я. — Зашли в музей, думали, работает, дверь захлопнулась, оказалось — не работает, понял?

Пришедший старался, ручка дергалась, дверь не открывалась, замок, похоже, заклинило.

— Может, это… легонько коц и сдернем? Аккуратненько?

Отец этого человека мечтал написать блюграсс-казацкую песню.

— Там моя машина стоит, если что, — напомнил я. — Если это полиция, то номера они наверняка проверили.

— Да, точно. Тогда…

Дверь сдалась, в музей проник луч фонаря, я почувствовал себя идиотом, вошла Аглая.

— Эй! — тихо позвала Аглая. — Эй, вы где тут?

— Мы здесь!

Роман выступил из-за шкафа. И я.

Аглая стояла возле двери, выставив перед собой монтировку.

— Здравствуйте еще раз, — сказал я.

— Здравствуйте.

Аглая была в знакомой мне белой куртке.

— Мы, Аглая, чрезвычайно рады вас видеть, — глядя на монтировку, сказал я.

Аглая спрятала инструмент за спину.

— Откуда у вас ключ? — поинтересовался Роман. — Вы еще и музеем на полставки заведуете?

— Нет, — ответила Аглая. — Музей закрыли давно. Но у нас тут что-то вроде общего склада. Библиотека, музыкальная школа, художественная — сюда вещи и оборудование перевезли.

— Музыкальная и художественная школа? Их не закрыли?