Смысл страдания

И ведь не то страшно, когда сердце разбивается, а - когда оно превращается в камень.

Не в этом ли тайна вечного и непобедимого обаяния Христа? Потому Он и может сострадать нам в немощах наших, что „Он, подобно нам, искушен во всем, кроме греха“. Он Сам прошел весь путь человеческого страдания, „взял на себя наши немощи и понес наши болезни“.

Непонятные страдания

Однако есть и непостижимые страдания. Часть их мы начинаем понимать лишь со временем. Часть их станет ясной тогда, когда откроется вся книга нашей жизни, все действующие в ней, подчас забытые, причины и цели, когда обнаружится „тайное нашего сердца“.

Иногда слушатель поражается диссонансами в музыке Вагнера, но терпеливое ожидание конца пьесы открывает дивные аккорды, которыми разрешается дисгармония, причем без последней они не были бы столь прекрасными. Это и заставило Мережковского выразить свою веру в мудрость Провидения такими словами:

„Через борьбу и хаос дикий,

Чрез страдание и ложь

Ты к гармонии великой

Народ измученый ведешь“.

Но все же существуют страдания, причину которых напрасно искать в наказании за грех; и также подчас непонятна их цель. Это страдания незаслуженные и потому непонятные.

Их тайна совершается в ином, потустороннем плане бытия. Они посылаются не в наказание, а для испытания.

О подобном испытании говорит книга Иова.

Сатана спрашивает Господа: „Разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его, и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле. Но простри руку Твою и коснись всего, что у него - благословит ли он Тебя?“ Бог попускает сатане лишить Иова детей и всего богатства. Но после того „Иов встал, и разодрал верхнюю одежду свою... и пал на землю, и поклонился: „Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно“.

Так испытана была верность Иова. Так он одержал первую победу и этим оправдал человеческое достоинство, оправдал человека.

Тогда сатана просит более сурового испытания - унизительного и жестокого телесного страдания самого Иова. И он поражен проказой. Но и тут Иов побеждает. „Неужели доброе мы будем принимать, а злого не будем принимать?“ - восклицает он.

Этот род страданий вызван не грехом человека, но той тайной бытия, о которой говорит Достоевский: „Дьявол с Богом борется, а поле битвы сердца людей“.

Эти страдания даны человеку не по его вине, но - „да явятся не нем дела Божии“, и да оправдается человек, а следовательно, и создавший его Бог.

Победа добра в душе человека, его оправдание (апология) требует, чтобы человек свободно, бескорыстно предпочел и избрал правду и тогда, когда нет за нее никакой награды и даже, когда человек терпит невинное страдание. Ибо Христос - „возжелал свободной любви человека“ (как сказано у Достоевского в „Великом Инквизиторе“).

Этого испытания требует оправдание добра в мире, проблема нравственной свободы - и оно вверено человеку, ибо он-то и обладает свободой выбора в высшей мере.

Не продолжается ли это испытание и в наш век, только, может быть, в иной форме, сообразно духу времени? Снова приходит к престолу Бога дух отрицания - Мефистофель и получает позволение искусить человека нового времени, мыслителя, доктора Фауста. Ему дано коснуться уже души человека, отравив ее ядом сомнений.

Всю силу диалектики, ума, тонкой логики Мефистофель направляет против Фауста, в то же время подвергая его различным искушениям плоти.

И Фауст поддается - и в отчаянии хочет покончить с собой.

Но, в конце концов, и в этой борьбе высшее нравственное начало побеждает в душе человека, как это видно из второй части данной драматической поэмы - и как об этом свидетельствуют факты действительной жизни тех, кого мы называем великими и мудрыми, праведными и святыми.

Это горнило сомнений прошли гениальные ученые, открыто ставшие затем на сторону Бога и Христа.

Так через всю историю проходит это состязание, по временам разгораясь в мировую борьбу Христа и Антихриста. Вспомним ее отражение в литературе - у Ницше, Пшибышевского, Л. Андреева, Мережковского.

Устоит ли окончательно в этом испытании человек, благословит ли Бога, добро и скажет ли из глубин своего страдания, по слову Ивана Карамазова: „Прав Ты, Господи, ибо открылись пути Твои!“

Выйдет ли из этой борьбы за хлеб, свободу и славу человеком, т. е. существом, у которого чело обращено к Вечности? Восторжествует ли человечность, или „мещанство победит“ (по выражению Герцена)?

В этих вопросах выражается сущность многих испытаний, заданных человеку на протяжении истории.

Относительно таких страданий скорее можно уразуметь, зачем они происходят, чем почему, ибо причины их свершаются там, в потустороннем мире, и корни их уходят в запредельную, трансцендентную сторону добра, полную для нашего ограниченного ума тайн и антиномий.

И такие непонятные страдания Бог доверяет избранным, тем, которые в своей беззаветной любви к Богу способны невинно страдать, не спрашивая, почему и зачем, ибо они имеют дар - жить верою, а не видением.