Смоленское направление. Кн. 3

Единственный угол, который надо было грамотно обойти — это как объяснить старостам, что надо прятаться и разыгрывать спектакль. С этой задачей превосходно справился младший сын Железняка. С его слов отряд Строгана был описан как банда грабителей. Хотите ждать помощи — придёт, но только уже поздно будет. Посему, надо хитрить и делать всё, что говорят умные люди. Многие старосты поступили правильно. В результате чего и себя спасли и добро деревенское. Но нашлись и сомневающиеся. Благо, таких были единицы. Озверевший от неудачного похода Строган, выгреб их скотницы подчистую. Не спас и пергамент, с важным видом преподнесенный старостой разорённой деревни. Боярин бросил его в огонь, даже не читая, а зря.

Спустя две недели, после оставления сгоревшей деревеньки на озере Долгом, новгородцы вышли к Низовицам, расположенным в десяти верстах от Чудского озера, оставляя болота Чистого мха и реку Желчу слева от себя. Здесь заканчивались границы земель, с которых Строгану разрешалось собирать дань. Пополнения отряда за счёт местных жителей не произошло, пришлось изменять планы. Дальше, следуя по льду Желчи можно было выйти к погосту Ремда, но там начинались Орденские земли. В Низовицах боярина ждала первая удача за весь убыточный поход. Охотники не успели попрятать приготовленные на продажу шкурки, вследствие того, что были на промысле, а весть о разорении соседей не дошла по вине непогоды.

Семён грамотно обложил пять дворов своим конным отрядом, согнал женщин, стариков и детей в один дом, а Строган в это время дал команду выносить всё более-менее ценное добро на улицу. Целых два возка сумели наполнить одними шкурками. Ещё один продовольствием, но боярину показалось этого мало.

— Вытаскивайте всех женщин и детей! Продадим в Новгороде. Деревню сжечь!

— Не позволю, — возразил Домаш, — Нельзя людей трогать, они уплатили данью с лихвой.

— Да? А дюжина погостов, — брызжа слюной, завопил Наездинич, — С которых я ничего не получил? Они заплатят за них!

— Строган, когда ты спалил Ореховцы, ты уже перешёл дозволенную черту. Но там староста отказался платить. Здесь дань получена, отзывай людей. Не гневи Бога. Есть Закон, и нарушать его, я не позволю.

— А вымершие Лосицкий и Быстреевский погосты Шелонской пятины*, которые твой братец два года назад чуть ли не с землёй сровнял, это как, по Закону?! Я отзову людей, но Семён пойдёт собирать дань дальше. Можешь идти с ним.

(Число пятин соответствовало числу концов города Новгород. К северо-востоку от Новгорода, по обеим сторонам Онежского озера, лежала пятина Обонежская; к северо-западу, между Волховом и Лугой, — Водьская; к юго-востоку, между Мстой и Ловатью, — пятина Деревская; к юго-западу, по обеим сторонам реки Шелони, — Шелонская, наконец, на юго-востоке простиралась пятина Бежецкая).*

— Куда? Может, — издёвкой пошутил Домаш, — В Юрьев?

— Куда скажу, туда и пойдёт. Семён! Живо ко мне!

К боярину подскакал Семён, остановив коня в полуметре от спорящих новгородцев.

— Слушай меня внимательно воевода. Я со своими холопами увожу рухлядь, а ты с остальными пойдёшь дальше, вниз по реке.

В этот момент из дома стали выводить женщин с детьми, и Твердиславович не выдержал, стукнул пятками в бока своего коня, посылая скакуна вперёд, остановить преступный приказ. Не обращая на это внимания, Строган продолжил.

— Твоя цель Изменка, это деревня паромщиков. Иди по льду озера, как показано на этой бересте, — боярин вынул из сумки берестяную карту и протянул её Семёну, — Там дождёшься рябого Витька, он покажет тебе тайный знак, клеймо на куске кожи. С ним будет рыцарь Рихтер и наёмники, он поможет тебе захватить Самолву. Домаша, если пойдёт с тобой, можешь убить в любой момент. Пять гривен за это получишь, но сделай это без свидетелей.

Семён промолчал. Гривны были нужны, но уподобиться убийце черниговец не хотел. Не вязалось это с его понятиями воина. Однако и слова 'Нет' он не сказал.

— Заканчивай здесь. Смердов можешь оставить. Собирай людей. Уходим.