Смятение праведных

Вот солнце стягом осенило мир
И весь под ним объединило мир;

И село на высокое седло,
И крупной рысью по небу пошло,

Пересекло меридиан, спеша,
Жарой испепеляющей дыша.

А странник-дух — дремал в ту пору он,
В забвенье изумленьем погружен.

Над ним полдневный небосвод пылал;
И вздрогнул он, опомнился и встал.

Жар лихорадочный таился в нем,
Как будто жар вина струился в нем.

Он ощутил себя чужим всему,
И родина возжаждалась ему.

Опять дорогой трудной он пошел,
Стезю исканий миру предпочел.

Земной простор скитальца восхитил.
И в некий дивный город он вступил.

По воле движется тот город сам;
Предела нет в нем скрытым чудесам.

Из глины первозданной сотворен,
Он формой совершенной наделен.

На двух столпах саманных, город тот
В себе самом вселенную несет.

Четыре перла сокровенных сил
В состав его строитель положил:

Огонь и дух — две силы высших в нем,
Земля, вода — две силы низших в нем, —

Слились в нерасторжимое одно,
Как волею творящей решено.

В том городе — мечеть, базар и сад,
Дома, дворцы, и даже — харабат.

Его огонь — горящий куст Мусы,
Дыханье — как дыханье уст Исы.

Орошены рекой живой воды
Его благоуханные сады.

Стоит в твердыне града тахт златой,
Там шах сидит, что правит всей страной.

Во всех краях страны и поясах
Смятенье, коль на троне болен шах.

Но процветают город и страна,
Когда рука правителя сильна.

Над градом возвышается дворец,
Чей круг наметил циркулем творец.

Не по божественным ли чертежам
Воздвигнут свод — на удивленье нам?

Тот свод — вершина всех земных чудес —
Подобье свода вечного небес.

Что куполу небесному дано —
Все в куполе земном отражено.

Когда врата откроет тот чертог,
То перлы сыплются через порог.

Из цельного рубина створы врат
Бесценные жемчужины таят.

За ними, восхищающими взор,
Разостлан царский пурпурный ковер.

Дворец — на пропитание свое —
В ворота вносит яство и питье.

Посредством сих божественных забот
Весь этот город дышит и живет.

И два истока есть в твердыне сей —
Дороги очистительных путей.

Два продуха есть над рубином врат,
Что город весь дыханием дарят.

Снаружи замок чистым серебром
Окован с несказанным мастерством.

А звукоуловители его
Внимают звукам сущего всего.

И, внемля этим голосам, народ
Державы той в спокойствии живет.

И царь страны с советниками сам
Всегда внимает этим голосам.

У шаха мудрый первый есть вазир.
Чье назначенье — изучить весь мир.

Что даже круг незримой точки сей
Сумеет разделить на сто частей.

Его решенья — мудры и ясны —
Велениями жизни рождены.

Вазир счастливый охраняет трон,
И справедливость у него — закон.

Пять неусыпных стражей в замке том,
Все внемлющих, все знающих кругом.

Но каждый делом занят лишь своим,
И несравнимы все один с другим.

Хоть каждый на посту за свой лишь страх —
Согласие у них во всех делах.

Один из них все зримое кругом
Увидеть должен в зеркале своем.

Другой, внимая чутко каждый звук,
Все знает, что свершается вокруг.

А третий — кравчий — пробует подряд
Все блюда: не сокрыт ли в пище яд.

Четвертый — различает дух любой.
Он слышит: мускус мокрый иль сухой.

А пятый чует холод и жару,
Колючки он не предпочтет ковру.

Вот: зренье, осязанье, вкус, и слух,
И обонянье — клички этих слуг.

С их помощью дана нам благодать
Весь мир, нас окружающий, познать.

Чертоги замка росписью горят,
У входа пять хранителей не спят.

И зорко вглядываются во тьму,
И внемлют движущемуся всему.

И в тот же миг доносят обо всем
Глядящему бессонно за дворцом.

Все вести тот, кого «Умом» зовут,
Приносит размышлению на суд.

И третий есть хранитель той страны —
Оценщик знаний, счетчик всей казны.

То память — сторож кладовой дворца,
Богатства собирает без конца.

Все, что извне к нему ни попадет,
Он прибирает, счет всему ведет.

Приобрести способен целый мир
Казнохранитель — истовый вазир.

Восходит он к властителю в чертог,
Сей Каабы облобызав порог.

И внемлет сам ему счастливый шах —
Высокий духом, справедливый шах.

Сокровищницу проверяет он,
И то, что нужно, отбирает он.

Ценнейшее берет он для даров
Владыке и зиждителю миров.

Дабы достигнуть ревностью своей
В познанье блага высших степеней,

Дабы надежды светоч обрести
На том крутом спасительном пути.

И станет сам на том пути вождем,
Коль верен он в служении своем.

Увидел дух, смятеньем обуян,
Весь мир — в пылинке, в капле — океан.

И, поглощенный мыслью, как китом,
Он закружился в океане том.

Хоть дым раздумий до неба вставал,
Он ничего вокруг не понимал.

В огне смятенья истребился он,
В огонь чистейший превратился он.

Телесно он очистился огнем,
И новый зренья дар открылся в нем.

Свет вечности скитальцу заблестел,
И он себя в том городе узрел.

В то царство он вошел, как свет во тьму,
И подчинился целый мир ему.

Сам стал он царством, троном и царем,
Всевидящим и сведущим во всем.

Он суть свою, как книгу, прочитал,
Себя познав, он Истину познал.