Смерти.net

С помощью особой техники, объясненной ей кураторами из реального мира (я не могу сейчас на этом подробно остановиться, так что предлагаю считать метафору про телефонную будку если не рабочей, то как минимум создающей то, что сработает потом, когда я дойду до момента, где буду не собакой, но диктатором. что-что? да, я это сказала), Лина довольно быстро научилась становиться кактусом. Поначалу это была просто унылая статика пребывания кактусом, но со временем у Лины получилось быть кактусом неделю назад, месяц назад, год назад. Выяснилось, что девушка – преподавательница по классу фортепиано и флейты, странно так все закручено: кончики ее пальцев, которыми она однажды, будто желая сделать себе больно (а она желала), коснулась верхушки кактуса, указывали и на флейтовые пропуски пространства, и на тугие фортепианные молоточки – стертые подушечки, зевающие трещинки недолеченной экземы, желтеющий песочный ноготь, никакого маникюра, хочется быть некрасивой. Директор по маркетингу как-то положил огромную, со свиной бок размером, лежалую несвежую бескостную ладонь ей на плечо, рассказывая что-то про эти родительские анкеты, отчеты, сборы и налоги, и задержал, не убрал, и тревога девушки передалась, вибрируя, стулу, столу, стене и кактусу. Опасное, неприятное, гадость, такая тонкая ключица, словно из сахара (хочется пососать, пока не истончится до липкой лужицы), хлопковая серая рубашка напитывается жженым потом. Вода, которую подливает он в шероховатую пыльную почву, вся напитана ее страхом, как если бы кого-то тошнило невидимой, но тяжелой, как свинец, паникой прямо в водопроводную воду сквозь кран: это могло бы выглядеть, будто пьет, но ровно наоборот – присосавшись белыми губами к крану, выпускает в него ужас навсегда, такое облегчение, но не легче. Кактусу тоже было не легче, но, когда девушка уезжала в отпуск, всегда цвел – и это было облегчение, отсутствие зияющей щели чужой боли в земле под твоими корнями. И земля под твоими корнями, и земля под твоими корнями. Мокрая щелочная тля, 23 августа чей-то день рождения, от экрана лэптопа исходит терпкий утренний пар. Быть кактусом – это как не спать всю ночь перед экзаменом на первом курсе, а потом рано утром выйти на улицу в ларек-ночник, в шесть майских рассветных ноль ноль, и ощутить тот самый кислый бумажный привкус во рту и выше – до самой изнанки черепа, и понять: этой ночью закончилась какая-то важнейшая глава в жизни, а заметить это невозможно, потому что некоторые вещи замечаешь только во сне. Вода несет в себе сон, вода несет в себе страх, переполили кактус. Переполили, и подгнил. Как глупо воевать с братьями по оружию – песня такая была, старая. Все, все впитало поганое растение.

– Господи, – сказал А. – У меня слов нет. У тебя вышло хоть что-то передать через кактус этот чертов?

– Я не сразу поняла, как в этом случае может происходить работа коммуникации, – сказала Лина. – Но потом догадалась. Она вернулась из отпуска, снова очутилась в кабинете с этим, один на один. И я закрывала и открывала цветок. Всякий раз так делала, когда она приходила. Когда я поняла, что она знает, что я знаю, что она знает, я сообщила ей: грипп, через год, до Хэллоуина не доживешь. И она пошла и скопировалась, потому что очень испугалась.

– И потом увидела эту срань на подоконнике?! – заорала я. – Еще бы. Я бы тоже от такого избавилась.

– Только вот я не вижу никакой практической пользы в передаче таких сообщений, – сказала Лина. – Допустим, я предупредила ее, она умерла и скопировалась. Потом к ней попал этот кактус, она его обменяла у меня на кота, я получила кактус, передала ей сообщение, благодаря которому она скопировалась. Замкнутый круг. Смысла нет.

– Ой, есть, – сказала я. – Еще какой смысл.

– Ее убили, – сказала Лина Лине, указывая на меня.

– Ужас какой, сочувствую, – ответила Лина Лине, потом перевела глаза. – Мне так жаль. Больно было?

– Нет, нормально.

– А кто убил? – спросила Лина.

– Я, – ответил муж.

– Почему?

Муж пожал плечами.

– Убивают не по какой-то причине, – сказала я. – Никто никогда не делает ничего такого, чтобы за это можно было убить!

– Короче, ей нужно выяснить, что случилось и почему, – объяснила Лина Лине.

Лина посмотрела на мужа, потом на меня.

– Я похищенный дубликат, который еще не убил, – быстро сказал муж. – Меня скопировали до того, как я ее убил. Так что у меня тоже есть живой оригинал и прототип! Может, мы с тобой в тюрьме в соседних камерах сидим.

– Может, я еще не в тюрьме, – испуганно сказала Лина. – Может, нас со Слоником и правда отвезли домой.

– Отвезли, конечно, – ответила ей Лина. – А есть способ это как-нибудь выяснить?

– Пока непонятно, – сказала Лина. – У меня есть еще синяя бутылка из чьей-то детской, чемодан из комнаты для потерянного багажа, пластиковый пакет – сувенир из музея экологии в Лос-Анджелесе, калькулятор 1996 года выпуска – на нем написано – и аудиокассета группы «Bad Religion» того же года, и группа, кажется, тоже из Лос-Анджелеса.

– Я могу помочь с кассетой, – слишком оживленно сказал А. – Мне есть на чем слушать.