Смертельный рай

— В фильмах люди говорят с компьютерами, а те послушно отвечают. Может, лет через десять так и будет. Пока же это тяжкий труд, изматывающий как умственно, так и физически.

— Те датчики на висках?

— Биологическая обратная связь. Частота и амплитуда бета- и тета-волн могут говорить куда отчетливее, нежели слова. Вначале, когда у нее были проблемы с восприятием вербальных команд, я использовал электроэнцефалографию. Это требовало огромного сосредоточения, зато не было путаницы с пониманием двойных значений, омонимов и разных прочих нюансов. А теперь это слишком глубоко зашито в ее коде, чтобы можно было изменить его.

— Значит, только вы можете общаться с ней непосредственно?

— Теоретически кто-то другой тоже мог бы, после соответствующей тренировки. Но в этом пока нет необходимости.

— Возможно, и нет, — сказал Лэш. — Но если бы я создал нечто столь выдающееся, мне хотелось бы поделиться этим с другими людьми. С учеными-единомышленниками, которые могли бы развить то, чему вы проложили путь.

— Это дело будущего. Я до сих пор занят многочисленными усовершенствованиями, а это нелегкая задача. Можем поговорить об этом в другой раз, если у вас будет желание.

Шагнув вперед, он положил руку на плечо Лэша.

— Я знаю, насколько все это тяжело для вас. Мне тоже было нелегко. Впрочем, мы уже достаточно далеко зашли и многое сделали. Я бы хотел, чтобы вы продержались еще немного. Может, это все-таки чудовищное стечение обстоятельств, два двойных самоубийства. Надеюсь, выходные пройдут спокойно. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что мы ничего не знаем. Но сейчас мы должны довериться Лизе. Хорошо?

Лэш помолчал.

— Та кандидатка, которую подобрал мне «Эдем», — она действительно подходит мне? Это не ошибка?

— Единственная ошибка — то, что ваш аватар поместили в Аквариум. Сам процесс отбора проходил точно так же, как и для всех. Та женщина подошла бы вам во всех отношениях.

Полумрак и тихий шум вентиляторов придавали помещению сонный, почти призрачный облик. Лэш мысленно увидел ряд быстро меняющихся картин. Выражение лица бывшей жены, в тот день в Центре имени Одюбона, когда они расстались. Тара Стэплтон в баре на Центральном вокзале рассказывает ему о своей дилемме. Льюис Торп, смотрящий на него с экрана телевизора во Флагстаффе.

Он вздохнул.

— Хорошо. Останусь еще на несколько дней. При одном условии.

— Каком?

— Не отменяйте мою встречу с Дианой Миррен.

Сильвер хлопнул Лэша по плечу.

— Хороший вы человек.

На его лице вновь промелькнула улыбка, но когда она погасла, создатель Лизы выглядел таким же усталым, как и Лэш.

29

— Семьдесят пять часов, — сказала Тара. — Это означает, что мы не получим ответа от Лизы раньше вечера понедельника.

Лэш кивнул. Он вкратце изложил ей свой разговор с Сильвером и описал, каким образом тот общался с Лизой. Тара зачарованно слушала, пока не узнала, как долго продлится поиск.

— А нам что делать все это время? — спросила она.

— Не знаю.

— Зато я знаю. Ждать. — Тара возвела глаза к небу. — Черт!

Лэш огляделся. Кабинет Тары Стэплтон на тридцать пятом этаже мало отличался от его временного кабинета. Такой же письменный стол, второй столик меньшего размера и полки. Помещение украшали несколько явно женских мелочей: несколько растений, которым подходило искусственное освещение, висящий на красной ленточке на настольной лампе мешочек с безделушками. Позади стола стояли три одинаковые рабочие станции. Но больше всего бросалась в глаза большая доска для серфинга из стекловолокна, основательно побитая и помятая. Краска на ней поблекла от морской соли и солнца. На стене позади виднелись наклейки с надписями: «Жизнь во имя серфинга, серфинг во имя жизни», «Лови волну!» Вдоль верхнего края полки висели открытки с разных знаменитых пляжей для серфинга: Леннокс-хед в Австралии, Пайплайн на Гавайях, Потовил-пойнт в Шри-Ланке.

— Наверняка вам пришлось чертовски потрудиться, чтобы втащить ее сюда, — сказал Лэш, кивая в сторону доски.

Тара улыбнулась, что бывало нечасто.

— Первые месяцы я работала вне Стены, проверяя процедуры безопасности. Я взяла с собой старую доску, чтобы помнить, что существует еще какой-то мир за пределами Нью-Йорка. Она помогает мне не забывать, чем мне хотелось бы заниматься. Когда я завершила проверку, меня повысили и перевели за Стену. И не позволили взять с собой доску. Я была просто вне себя. — Она тряхнула головой, вспоминая. — А потом однажды доска появилась в дверях моего кабинета с наилучшими пожеланиями от Эдвина Мочли и «Эдема» по случаю первой годовщины работы.

— Зная Мочли, наверняка ее сначала просканировали, просветили и обследовали всеми возможными способами.

— Конечно.

Лэш посмотрел на набор изумрудно-зеленых открыток, мысленно формулируя вопрос, на который Тара, вероятно, могла бы ответить лучше, чем кто-либо другой.

Он склонился над столом.

— Тара, послушайте. Помните, как мы сидели в баре «У Себастьяна»? И то, что вы мне говорили про зеленый свет?

Он тут же почувствовал, как она напряглась.