Смертельный гамбит

– Мало того, - произнес Курст. - В учредительных документах ВЛК имеется пункт об ответственности акционеров. Если ВЛК не сможет выплатить выигрыш, акционеры обязаны погасить задолженность из лично го имущества. Другими словами, большая часть корпоративной собственности Облака перейдет в руки победителей.

– Кому принадлежат билеты?

– Консорциуму «Альма», - ответил Курст.

Несколько дней назад он даже не слышал о его существовании, но теперь располагал некоторой любопытной информацией. Для всех, кроме кохов, Надзиратели являлись почти что персонажами из легенд. Если бы в результате игры часть собственности просто бы перешла от одного консорциума к другому, это не вызвало бы такого переполоха. Но когда возник слух об участии в игре Надзирателей, лихорадка охватила все биржи Облака. Если послезавтра все будет принадлежать Надзирателям, что произойдет с экономикой и торговлей?

– Я уверена, Зола этого не допустит, - сказала Блэки.

– Конечно же нет. Зола и некоторые из его друзей говорят об открытом восстании. Они собираются отказаться перевести собственность на новых владельцев, по-прежнему удерживая на него права,

– Но как же Надзиратели? Они наделены практически безграничным могуществом.

Курст только пожал плечами.

– До тех пор, пока социальный порядок остается нерушимым, они мало что могут сделать. Я уверен, эти Надзиратели не станут разрушать целые миры только для того, чтобы получить свой выигрыш.

– Будем надеяться, но что еще тебе удалось узнать?

– Я подслушал разговор Золы с другими кохами.

По мере того как их дела становятся хуже, они допускают все больше просчетов в системе безопасности. Короче говоря, Зола заявил, что там, внизу, у него до сих пор есть свой агент, и можно устроить так, чтобы Сигма убил Элдина и Габлону.

– Что?! Сигма давно мертв, и его гафы перешли на службу к Элдину.

– Но если один из гафов Сигмы убьет кого-либо из тех двоих, то убийство будет отнесено на счет Сигмы, даже несмотря на то что он мертв уже почти целый месяц.

Блэки отвела взгляд от Курста и посмотрела на экран, где появились последние новости с биржи.

Интенсивность торговли за последние пять дней заметно снизилась. Опционы на некоторые билеты уходили почти за полную стоимость выигрыша, достигавшую пяти миллионов при размере первоначальной инвестиции всего лишь в один катар. Все билеты со ставками на смерть Элдина и Габлоны от рук местных жителей исчезли с рынка еще пять дней назад, и их владельцы рассчитывали теперь только на причитающийся им выигрыш.

– На рынке не так уж много билетов с интересующим нас исходом, - сказала Блэки.

– Купи их, - резко бросил Курст. - Зола до сих пор нас не подводил. Он приложит все усилия для того, чтобы игра закончилась с нужным для него исходом.

– В данный момент полный опцион до конца игры на один билет стоит сорок пять тысяч.

– Купи их все, - сказал Курст.

– Послушай, мы уже заработали несколько сотен миллионов, - возразила Блэки. - Давай оставим то, что имеем, и выйдем из игры, пока не поздно.

– На наши деньги мы сможем купить более шести тысяч опционов, - сказал Курст, произведя в уме быстрый подсчет. - Располагая подобной информацией, мы превратим их в тридцать биллионов. Если дело выгорит, мы будем кохами, подумай об этом!

Блэки внимательно посмотрела на Курста, пораженная произошедшей с ним переменой. Всего лишь месяц назад это был типичный ученый, целиком сосредоточенный на своей любимой теории вероятности и развлекающий себя только игрой с цифрами. Но теперь он стал напористым и стремительным, как опытная биржевая акула, почуявшая новую сделку, которая способна принести богатство, превосходящее все самые смелые мечты.

– Мне все равно не по душе твоя идея, - мягко возразила Блэки.

– Сделай это! - воскликнул Курст. - Сделай это, и мы будем кохами, обладающими несметным богатством!

Блэки на некоторое время задумалась, остановив на нем внимательный взгляд. Наконец, молча кивнув, она покинула офис и прошла на биржу. Через несколько минут стоимость билета, содержащего исход с гибелью Элдина и Габлоны от руки Сигмы, возросла до шестидесяти тысяч и продолжала подниматься в цене.

Сидя в одиночестве на берегу ручья, издающего мягкие журчащие звуки, Оиси омывал водой свои раны. На окружавшем его лугу, сплошь покрытом похожими на орхидеи цветами с бутонами в целый обхват, царило настоящее буйстве красок, а пьянящий аромат напоминал ему о цветущей на родине сакуре. На вечереющем небе играло зарево заката, словно бы забирая краски у цветов и окрашивая ими облака.

Но Оиси этого не замечал. Погруженный в свои мысли, он промыл водой порезы, после чего поднялся на пригорок. Взяв у одного из своих людей иголку и нитку, он начал накладывать швы на длинный порез от удара кинжалом, протянувшийся по плечу. Он почти не чувствовал боли; он давно научился ее контролировать, думая о посторонних вещах. Но мысль, сидящая у него в голове, ранила гораздо больнее, чем острие иглы.

Он не смог защитить своего господина.