Я не хочу ехать к Монфор, не хочу видеть Джил. До полуночи еще много времени, и я решаю поехать в парк, чтобы оказаться как можно дальше от знакомых лиц, хотя они в этом городке повсюду, куда ни сунься. Я припарковываюсь в тени деревьев. Пикап Хэрри глохнет, когда я преждевременно снимаю ногу с педали сцепления. Но плевать, на все плевать. Включаю радио, откидываюсь на сиденье и закрываю глаза.
Я представляю, что со мной рядом сидит Ариадна. Та самая, что смеялась на уроках биологии, та самая, что перевернула с ног на голову мою жизнь. Я думаю о том, что скучаю по ней. Да. Впервые за эти два дня я скучаю по Ари. Принимаю, что все же когда-то она существовала и делала мою жизнь не только опасной, но и стоящей.
Я отчетливо вижу ее изумрудные глаза, которые пробивают брешь в моей защите. Терпеть не могу, когда люди переходят черту, прорываются внутрь моих мыслей. Но я бы все рассказывал Ариадне, спросил бы у Ари, что мне делать, а она ответила бы:
– Жить дальше.
И я непременно закатил бы глаза, а она сжала бы мою руку. Возможно, меня к Ариадне влекло не потому, что она была жертвой, которую с первого же дня я пытался спасти. Возможно, жертвой был я – жертвой повседневности, фальши. Я всегда боролся со всеми проблемами в одиночку, Ари ненавидела, когда за нее принимали решения. Но мы с ней почему-то спасали друг друга, и это было приятно. Это делало нас похожими.
Жаль, что Ари больше нет.
Я еду за черной машиной Джейсона. Норин предлагала поехать вместе, но я не представляю, как выдержать несколько часов в их компании. Не то чтобы они мне казались чужаками или я испытывал неприязнь, но сейчас мы по разные стороны баррикад. Я отдельно от них, они отдельно от меня. Пусть так и остается.
Мы приезжаем к кладбищу без четверти двенадцать. Я выхожу из пикапа и достаю из сумки пузырек, который мне дала Джиллианна.
– Ты идешь?
– Да. – Прячу склянку в карман брюк. – Две секунды.
Пронести лук вряд ли удастся. Я мог бы спрятать «браунинг» за спину. Но сама мысль о том, что мои пальцы вновь сожмут ледяной металл пистолета, сводит с ума. Я больше никогда не смогу взять в руки оружие – и это хорошо. Наверное, это хорошо.
Закрываю пикап.
– Что ж, будем действовать согласно плану, – ровным голосом говорит Норин.
– Да, – кивает Джейсон. – Заходим в чистилище, находим Ариадну. Ты отвлекаешь.
– Я помню.
– Рисуем клетку, вырубаем рыжеволосую бестию и сматываемся.
Если бы все было так просто. Я почти уверен, что ничего из нашего плана не выйдет. Но какая разница? Будем импровизировать по ходу дела, как обычно, к тому же я не собираюсь действовать по команде Джейсона. Надеюсь, мне удастся поговорить с Ари, если так вообще можно называть общение между нами. Эликсир даст мне фору. Пока Ари будет думать, что управляет мной, я сделаю все, чтобы управлять ею.
На Норин Монфор зеленое платье и черная накидка. Она выглядит уверенной в себе, пусть я никогда прежде и не видел ее в подобной одежде. Раньше мне казалось, что она не представляет жизнь без толстых свитеров и бесформенных брюк. Сейчас я не узнаю ее. Не узнаю в этом человеке замкнутую Норин Монфор, передо мной женщина, красота которой способна разрезать на части и выворачивать наизнанку.
На Джейсоне классический костюм. Подобное зрелище дорогого стоит.
– Что? – Он поправляет воротник. – Ненавижу такую одежду.
– Мы идем на бал к Сатане. – Я вдруг хочу пошутить, как это часто делал Хэрри. – У тебя нет выхода. Там дресс-код. Впускают в той одежде, в которой потом хоронят.
Мужчина усмехается, а Норин качает головой. Ей моя шутка не понравилась.
На кладбище так темно, что я не вижу надгробий. Просто шагаю за Джейсоном и не думаю о том, что, возможно, под моими ногами закопан чей-то труп. Мерзкое место. Да, я понимаю, что все мы умрем, но я предпочел бы стать пеплом, а не кормить червей. Хэрри – умный парень. Я уверен, он додумается развеять мой прах по ветру или что там делают.
– Почему именно Мефистофель? – спрашиваю я, изучая корявые ветки деревьев.
– По одной из легенд, Мефистофель – это злобный дух, – поясняет Джейсон. – Он часто фигурировал в мифологии эпохи Возрождения.
– И с каких пор хоронят злых духов?
– Люди умудряются похоронить даже свое будущее, – едва слышно говорит Норин и выходит вперед, поддерживая низ платья. – Так что не удивляйся. Все возможно.
Я хмыкаю, но вопросов больше не задаю.
Несколько минут мы блуждаем среди старых могил и каменных ангелов с распростертыми крыльями вместо рук. Единственным звуком, сопровождающим нас, является свист ветра. В темноте видны лишь каменные надгробья и кресты. Небо сливается с угольной землей, а луна едва выглядывает из-за серых облаков. Мертвые все слышат, я почти уверен. Слышат топот наших ног, стук наших сердец. Но как бы паршиво я себя ни чувствовал и какие бы образы ни рисовал в голове, я продолжаю идти.
Наконец Джейсон останавливается перед массивной древней статуей ангела смерти. Его лицо скрыто за каменной мантией, костлявые пальцы сжимают косу. Позади него расположился небольшой склеп, дверь в который оказывается открытой.