Смерть призрака

Через несколько дней завод облетела неприятная новость. Председатель профкома Алексей Алексеич оставляет свой пост и уходит с завода. Совсем. Навсегда. В головах это не укладывалось. Всех интересовало, что случилось. Ответ почти у всех вызывал не просто недоверие, а настоящий протест. Сообщалось о том, что в профкомовской кассе большая недостача, что объяснить пропажу денег председатель не может, и что от неминуемой тюрьмы его еле спас Сергей Фомич.

– Говорят, Фомич все связи свои задействовал, чтобы отмазать его от тюрьмы – сообщала секретарь Жана Абрамыча перед планеркой.

– Странно как-то – удивлялась начальница лаборатории. – Зачем же он его защищал, если тот деньги украл?

– Ну, это еще не совсем доказано. А пока нет железных доказательств, своих надо защищать. Так сказал Сергей Фомич – поучительно округляла глаза секретарша, отмечая присутствующих.

– Слава богу, что хоть без тюрьмы обошлось. Не знаю, что там у Алексея случилось, но я лично в его воровство не верю. Не такой он человек. Да и проверен временем уже не раз – горячилась начальница планового отдела.

– Ой, Валя, ты прежние времена не считай. Сейчас все другое. Теперь за себя не каждый может поручиться, не то, что за других – оспорила ее начальница лаборатории.

– Да, это, конечно, так. Я не спорю. Чужая душа – потемки. Только жалко все равно человека – не сдавалась Валя.

– А что ж такого жалостливого с ним случилось? С завода уйдет? Так ведь не пустой, а с денежками. Тамарочка Ивановна, а какая недостача? Ну, в деньгах?

Секретарь разводила руками.

– Какая, не знаю. Говорят, очень большая. Фомич злой ужасно.

– А сам Алексеич что говорит? – вступил в разговор начальник цеха Егоров.

– Да я ж говорю, что не знаю. Я же там не была. Мне секретарь с головного позвонила. Такая взволнованная. Так переживает. Не до лишних вопросов было.

– Да – задумчиво произнес Егоров. – Жаль, что так вышло. Как председатель профкома он был безукоризненным. Мы еще такого поищем. Помяните мое слово.

– Да как же это все могло случиться? Может и не он это вовсе? – не унималась плановичка.

– Ну, а кто? У него в старом управлении и кабинет свой и сейф отдельный. Старинный. Ничего не сломано. Нарушений сигнализации нет. Кто же кроме него – размышляла Тамара Ивановна. Вдруг опомнившись, шепотом заговорила:

– Вы меня не выдавайте. Я вам ничего не говорила. Сейчас Жан Абрамыч сам вам скажет, что сочтет нужным.

Все в раздумьях кивали головами, переходя в кабинет директора. На планерке, которая проходила по средам, директор филиала с лицом, выражающим одновременно и недоумение и сожаление, но вместе с тем и некую решимость, начал речь приглушенным тоном. Время от времени он кашлял в кулак, как бы показывая, что последние события просто таки подорвали его здоровье.

– Я на заводе недавно. Характеризовать нашего председателя профкома – начал он глухо и тут же поправился, – нашего, только что ушедшего по собственному желанию, председателя профкома не буду. Многие из вас знают его, лучше, чем я. Ярлыков и кличек навешивать я тоже не буду. Скажу по сути. В кассе профкома недостача.

Он многозначительно помолчал. Продолжил голосом, каким говорят на поминках:

– Недостача большая. Каких-то реальных – он повысил голос на слове «реальных» – объяснений Алексей Алексеич нам не представил. По инструкции, да и просто по правилам, мы должны были сообщить об этом в соответствующие органы.

Он опять замолчал и затем громко почти выкрикнул:

– И я настаивал на этом. Я считаю, что нужно отвечать за свои поступки, даже в том случае, если ты популярен и любим нашими заводчанами. А именно таким и был ваш профсоюзный лидер.

В помещении стояла гробовая тишина. Лица присутствующих как будто бы даже посерели и вытянулись. Жан Абрамыч продолжал:

– Наш генеральный не захотел, видимо, выносить сор из избы. И как раньше все еще испытывает какую-то симпатию и жалость к этому человеку. Точно я Вам сказать не могу. Он был так потрясен и расстроен, что я не посмел лезти к нему с расспросами – почти оправдывался директор. – Я не слышал весь их разговор, а только конец. Сергей Фомич поставил условием уход с завода. Он сказал ему: помня твои заслуги, я постараюсь замять это дело, но работать с тобой больше не смогу. Благодаря своему авторитету, он сумел убедить проверяющих из районного комитета профсоюзов не давать делу ход.

Косулин опять замолчал и, как бы подводя итог, констатировал:

– На сегодняшний день мы имеем заявление Морозова об уходе по собственному желанию и свободную вакансию на должность освобожденного председателя профкома завода.

Присутствующие, сбросив с себя первое оцепенение, и как бы встряхнувшись, расслабились. Уже более мягким тоном с вкраплением сердечности оратор продолжал:

– Пережив все случившееся, я понял одну вещь, и хочу об этом поговорить с вами. Вы все являетесь лидерами в своих коллективах. За вами за всеми люди. Вот сейчас вы придете в свои цеха и отделы и будете говорить с работниками. О чем обязательно надо поговорить? – он оглядел всех присутствующий взглядом доброго учителя. Все молча слушали и глядели на него.