Смерть приятелям, или Запоздалая расплата

— Как же он сюда прошёл?.. — Филиппов сжал губы, потом добавил: — Кто первый прибыл сюда?

Арку дома закрывали ворота, а калитка в них почти всё время была под надзором дворника.

— Городовой Иванов, — ответил Мечислав Николаевич. — Пригласить?

Владимир Гаврилович кивнул головой.

— Ваше… — гаркнул городовой, но увидев, как поморщился, словно от зубной боли, начальник сыскной полиции, смутился и умолк.

— Как тебя кличут, служивый? — голос Филиппова звучал тихо, но в нём чувствовалось напряжение.

— Антоном, ваше благородие!

— Ты сюда явился первым?

— Так точно.

— Ты здесь ничего не трогал?

— Мы ж с понятием, — ответил полицейский, но тут же вытянулся, пожирая начальство глазами, — я ж по инструкции…

— Понятно. Кому ты сообщил о найденном трупе?

— Приставу Силину. Наш участок размещён в доме номер восемь по этой же улице, я и послал дворника, а сам остался на месте, — и добавил: — чтобы следы не затоптали.

— А где сам дворник? — осмотрелся Филиппов.

Кунцевич жестом приказал одному из сыскных надзирателей, чтобы тот привёл дворника.

— Когда ты, Антон, прибыл сюда, ничего подозрительного не видел?

Городовой посмотрел сперва направо, потом налево, перевёл взгляд на убитого, словно продолжавшего обнимать напоследок землю.

— Нет, ваше благородие, ни посторонних, никого здесь я не видел.

— Где твой пост?

— Да тут, на углу с Курской улицей.

— На ней подозрительных лиц не видел час тому?

— Нет, ваше благородие, не видел, да и народу-то много ходит. Всех разве ж упомнишь?

— Хорошо. Мечислав Николаевич, вы послали агентов опросить жителей дома?

— Да, Владимир Николаевич. Через час будем знать, видел ли кто что-то или нет.

Филиппов обернулся и увидел, как к ним направляется доктор Стеценко.

— Когда мне телефонировали и сказали, что господин Филиппов выехал на очередное убийство, — вместо приветствия произнёс Пётр Назарович, — то я сразу почему-то подумал: неспроста. Уж не связано ли оно с теми, более ранними? Или я ошибаюсь?

— Пётр Назарович, это поведаете нам вы после вскрытия, как я понимаю, — Владимир Гаврилович отвернулся и посмотрел на мёртвого Чубыкина.

Статский советник Стеценко поставил на землю саквояж.

— Ваш запечатлитель эпохи отфотографировал для потомков молодого человека?

— Можете, Пётр Назарович, спокойно заниматься.

Доктор опустился на корточки, поднялся, обошёл тело, вновь опустился, не прикасаясь к нему. Выпрямился и посмотрел в глаза Филиппову.

— Владимир Гаврилович, как мы пишем в актах, первоначальным осмотром я, доктор Стеценко Пётр Назаров, констатирую, что обнаруженный во дворе дома…

— Двадцать пять.

— Благодарю за подсказку, двадцать пять по Тамбовской улице, убит тем же способом, что и ранее найденные господа Власов, Воздвиженский и Варламеев.

— Вы не ошибаетесь? — глухо спросил Филиппов.

— Нет, Владимир Гаврилович. Точнее я скажу, как вы верно подметили, после вскрытия, но убийство произведено острым лезвием, располосовавшим шею жертвы от уха до уха.

— Тогда я чего-то не понимаю, — признался начальник сыскной полиции и потёр пальцами виски.

— Какое отношение сыскной надзиратель имеет к убитым ранее трём приятелям? Мечислав Николаевич, проверьте всю подноготную нашего Чубыкина. Может быть, нам что-то о нём неизвестно?

— Владимир Гаврилович, — Кунцевич подошёл совсем близко к начальнику и заговорил так тихо, что даже окружающие его не слышали, — мне кажется… — он умолк, кусая губы.

— Продолжайте.

— Простите, может быть, мои слова покажутся сущим бредом, но мне… кажется, наверное, правильнее сказать, я даже уверен, что тело сыскного агента — это послание нам…

Филиппов отступил на шаг назад, окинул гневным взором чиновника для поручений.

— Вы бредите?

— Отнюдь, я в здравом уме, как пишут юристы, и твёрдой памяти. Посудите сами: мы сорвали планы нашего убийцы и не стали считать за виновного поручика, как должно было случиться по мысли Веремеева или кого-то, кто там вместо него. Не купились, поэтому он сорвался с Воздвиженским, хотя вы сами понимаете, что нотариус к дознанию ничего нам неизвестного не добавил. Поэтому его демонстративное, — Мечислав Николаевич с нажимом произнёс последнее слово, — наказание Дмитрия Ивановича обращено к нам. Не знаю, доносит ли ему кто о ходе наших соображений, или он идёт впереди нас, но здесь он попросту сорвался.

— Вы полагаете, что кто-то из нас, даже не догадываясь о сути дела, передаёт сведения убийце?

— брови Филиппова сошлись на переносице. — Нет, Мечислав Николаевич, вы ошибаетесь. Ход дознания известен только мне, вы выполняете, по сути, мои поручения. Нет, — категорично произнёс начальник сыскной полиции и вполне серьёзно добавил: — я ни с кем дело не обсуждаю.

— Владимир Гаврилович, не обессудьте, приходят всякие мысли, но я и в голове не держу того, что кто-то из нас связан с убийцей. Прошу прощения, но…