Смерть - понятие относительное

— А какая у нее была фамилия? — Алена начала чувствовать азарт.

— Антонова, самая обыкновенная. Наверное, в этом городе есть улица Антонова.

Иван защелкал клавишами и через минуту объявил:

— Улицы Антонова нет, но есть Антонова-Овсеенко. Наверное, о ней и речь.

— Иван, сколько тебе было лет, когда вы познакомились с дядей?

— Я пошел в школу с шести, значит — пятнадцать.

— Улица Антонова-Овсеенко, дом восемнадцать, — быстро вычислила Алена.

— А какого числа ты приезжал в Боголюбск? — нетерпеливо спросила Алена.

— В первый раз, не помню. Летом, в июне, кажется. А во второй приехал тридцатого декабря, перед самым Новым годом.

— Наверное, как раз об этом и идет речь, — уверенно сказала девушка. — Значит, адрес такой: улица Антонова-Овсеенко, восемнадцать, квартира пятьдесят три, правильно? Давай прямо сейчас пойдем, проверим!

— Давай, — с готовностью согласился Иван.

— Как ты думаешь, стоит вещи с собой взять? — Алена показала на свой рюкзачок.

— Пожалуй, нет, — задумчиво ответил Иван. — Вряд ли они здесь снова будут искать.

Глава XI

Место Боголюбск, штаб Дружины.

Начало 16.07.2010 20:10.

Окончание 16.07.2010 20:50.

Я проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо, открыл глаза и увидел Хию. Тут же вспомнилось, что я нахожусь в штабе дружины в роли задержанного.

— Как они ухитрились тебя поймать? — с недоумением спросил я.

— Всё в порядке. Наши с ними связались и объяснили, что ты послан Секвенториумом им в помощь.

— А тебе рассказали, кто такие «они»?

— Нет. Мы должны сами выяснить это.

— А на каких условиях я с ними буду сотрудничать? Что им можно обещать?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. Я так поняла, что всё на твое усмотрение. Можешь обещать им, что сочтешь нужным.

— А что мы сейчас будем делать?

— Вести переговоры. Прибыло какое-то высокое начальство и желает встретиться с тобой.

Наше руководство что-нибудь еще передавало?

— Ничего особенного, вроде. Передали, что ни о каком союзе равных не может быть и речи: помни, кто такие они, и кто такие мы. Пойдем уже?

— Сначала, я бы хотел ополоснуть лицо.

— Идем, я покажу тебе, где туалет.

— Мне нужно не в туалет, а ополоснуть лицо, — строго сказал я не в меру догадливой малявке.

Через пять минут, реализовав все свои гигиенические планы, я вошел в кабинет высокого начальства. Дверь, обитая снаружи чем-то вроде кожи, оказалось железной, что подтверждало утверждение, что начальство не абы какое, а высокое. Меня сопровождала Хия. Обстановка помещения, куда мы вошли, мне что-то смутно напоминала, но я не мог вспомнить, что именно. У стены, прямо напротив входной двери, разместился небольшой, на три персоны, диванчик, обитый блестящей коричневой кожей. Рядом стояла пара темных деревянных стульев с гнутыми спинками. Кажется, они называются «венскими». К диванчику вплотную придвинут высокий журнальный столик, заваленный газетами, на единственной резной ножке. По бокам столика располагались два больших кресла, покрытых белыми чехлами. Я задрал голову, собираясь обнаружить уже ставшей привычную голую лампу на витом шнуре, но источником света оказался круглый плафон молочного стекла. Откуда-то слева раздался мощный голос:

— Ну, что же вы стали, присаживайтесь, пожалуйста.

Посмотрев налево, я заметил письменный стол, странным образом скрытый в полумраке. На столе стояла лампа с зеленым абажуром, а перед ним два старых деревянных стула конторского вида с прямыми спинками. Сиденья стульев покрывала коричневая клеенка. Еще не присев на стул, я догадался, что сидеть на нем будет жестко и неудобно. Через секунду, усевшись, я убедился в правоте своего предположения. Хия заняла место за моей спиной. Это она так меня охраняет, мысленно съязвил я и перевел, наконец взгляд на владельца стола.

Передо мной сидел человечек неопределенного возраста в очках в тяжелой черной оправе. Не старый еще, лет сорок — пятьдесят. Темные густые волнистые волосы уложены в дорогую прическу. Носик кнопочкой, маленькие глазки за чуть затемненными стеклами. Гладкое без морщин лицо можно было назвать незапоминающимся, если бы не толстые очень яркие губы. Как я не старался отвести от них глаз, губы снова притягивали мой взгляд. Он, что — силиконом их накачал? Словно прочитав мои мысли, человечек широким красным языком облизал губы, и они заблестели от свежей слюны.

— Здравствуйте, господин Траутман, — произнес человечек неожиданно сильным и красивым басом. У Петрова тоже бас, но по сравнению с коротышкой, у моего друга не голос, а просто воронье карканье. Красивый голос у губастого. Ему бы в опере Гремина петь, а не за грасперами охотиться.

— Наше недоразумение, кажется, прояснилось?

Женщины, наверное, просто млеют от его голоса, — завистливо подумал я. Буду, как велено, держать себя вежливо и высокомерно, чтобы было понятно, кто тут главный. Определившись с тактикой, я небрежно поинтересовался:

— А что, у нас было какое-то недоразумение?