Смерть - понятие относительное

— Давай зайдем, — предложила Алена, тронув спутника за локоть, — всё равно нам где-то нужно перекусить. Интерьер предприятия общественного питания, казалось, перенесся из старых добрых советских времен. На окнах висели нечистые тюлевые занавески, а на одном из подоконников пристроился огромный фикус. Душная жара, стоящая в помещении, была ему явно по нраву, напоминая о далекой тропической родине — толстые, темно-зеленые листья лоснились, а внушительный ствол напоминал о небольшом деревце. Под потолком висели липучки — коричневые бумажные ленты, смазанные липким не высыхающим клеем. Липучки справно выполняли свои функции — каждая из лент была усеяна доброй сотней плененных мух. Большая часть алюминиевых столиков, покрытых оргалитом, неубедительного светло-голубого цвета, была не занята. Запах, стоящий в столовой, определенно имел пищевое происхождение, но аппетита не вызывал.

— Может, пойдем отсюда, — негромко предложил Иван. Похоже, брезгливость в нем пересиливала вероятную ностальгию.

— Ваня, ну давай попробуем, — Алене явно хотелось настоять на своем, — они же нас не заставят доедать всё до конца!

На первое взяли рассольник. За последние двадцать лет Алена успела забыть о существовании супа с таким названием. В качестве основного блюда, «второго», были выбраны тефтели. «Подливу будете?» — равнодушно спросила стоящая за стойкой тетка с очень красным лицом, облаченная в грязный белый халат, и полила круглые котлетки и серые слипшиеся макароны густой белой жидкостью непищевого вида. На десерт предлагался жидкий кисель неестественно красного цвета и компот чайной расцветки из сухофруктов, с разваренными черносливом, изюмом и парой ломтиков яблок на дне. Алюминиевые ложки и вилки, проживающие в алюминиевом же лотке, оказались довольно чистыми, но почему-то мокрыми. Алена взглянула на листочек меню с ценами, прилепленный к кассовому аппарату и шепотом спросила у спутника: «У них тут что, цены в долларах?» — «Не думаю», — серьезно ответил Иван, доставая из кармана кошелек.

Расположились за столиком у входа. Ветерок, изредка долетавший с улицы, в жарком помещении казался прохладным.

— Ты уверена, что это можно есть? — скептически поинтересовался Иван.

— Вот сейчас и узнаем, — бодро ответила Алена. В этот момент она протирала ложки и вилки одноразовым бумажным носовым платком — салфеток в заведении не оказалось. Иван не спешил приниматься за трапезу. Он внимательно смотрел, как Алена придвинула в себе тарелку с рассольником и зачерпнула ложкой жидкость, покрытую кружками янтарного жира.

— Ну как? — полюбопытствовал Иван, когда Алена, проглотив первую ложку, состроила задумчивую физиономию.

Алена пожевала губами, закрыла от наслаждения глаза и сказала: «Знаешь, кажется, соли не хватает». Иван молча придвинул к девушке солонку, наполненную крупной сероватой солью. В соли наблюдались какие-то посторонние крошки. Наверное предыдущие посетители макали туда хлеб.

— Пожалуй, ты прав, — вынуждена была признать Алена, — есть это не стоит.

Следующим пунктом дегустации были тефтели с подливой. Иван с интересом наблюдал, как Алена вилкой отковыряла кусок котлетки, имеющей консистенцию непропеченного хлеба, и отправила его в рот. После тщательного пережевывания воспитанная девушка проглотила то, что так долго жевала и начала прислушиваться к себе. Спустя несколько секунд Алена с удовлетворением констатировала: «Упало». Затем, немного подумав, заявила, что начинает разделять вегетарианские взгляды и потянулась за компотом. Компот оказался неожиданно наваристым и сладким. Его слега портила температура, такая же, как у окружающей среды, то есть, градусов тридцать пять — сорок. Иван пробовать компот наотрез отказался. Вскоре отважные исследователи общепита оказались на улице, где, как выяснилось, было довольно прохладно и хорошо пахло.