Смерть под парусом

— У козлищ все иначе. Они живут дома, где все телесное считается более интимным. У них нет привычки раздеваться догола. Во время моего последнего посещения Англии я заходил в среднюю школу Бенсона и оказался в раздевалке футбольной команды. Такое впечатление, что я наблюдал за киноактрисами: эти мальчишки проявляли удивительную изобретательность, чтобы не оказаться полностью одетыми или полностью раздетыми. В этом отношении агнцы абсолютно не похожи на козлищ, Йен: так отличаются люди, живущие большими группами, от тех, кто пытается оградить личную жизнь от посторонних.

— Но… — с сомнением протянул я, — не противоречите ли вы сами себе? Тогда Уильям должен был снять пижаму, прежде чем надеть брюки.

— Совершенно верно. Странность поведения Уильяма состоит в том, что он разделся догола без всякой необходимости.

— Вот! — торжествующе воскликнул я. — Все ваши теории неверны. Если исходить из ваших представлений об агнцах и козлищах, он должен был поступить как раз наоборот.

Финбоу передвинулся в угол кресла и самодовольно улыбнулся:

— Мои рассуждения гораздо тоньше. Вспомните, что за человек Уильям: пробивной и очень умный. Несомненно, он осознает разницу между своими привычками и образом жизни, который ему теперь придется вести, должен осознавать. Это понимают все умные люди, и большинство пытаются соответствовать окружению. Уильям изучил эти отличия гораздо лучше меня и пытается вести себя так, чтобы не выделяться среди тех, кто его окружает. Обычно это у него получается, но иногда он может переусердствовать. Уильям поборол свою привычку не раздеваться на публике до такой степени, что теперь всегда раздевается на публике. Вот вам и объяснение брюк Уильяма: честолюбивый молодой человек пытается скрыть свое социальное происхождение.

Я был возмущен. Мне часто приходилось сталкиваться с фантастической способностью Финбоу доказывать свою правоту, даже когда его рассуждения, казалось бы, противоречили здравому смыслу; более того, большинство выводов относительно убийства Роджера и связанных с ним мотивов впоследствии оказались верными. Тем не менее я так и не согласился с абсурдными зигзагами его логики относительно брюк Уильяма. Я до сих пор предпочитаю думать — и уверен в своей правоте, — что наряд Уильяма в то утро — чистая случайность. Теория Финбоу показалась мне образцом того, как умный человек становится жертвой своей изобретательности, и я не изменил своего мнения.

— Это смешно, — энергично запротестовал я. — Никогда еще не слышал от вас подобной нелепицы.

— Тем не менее последние полчаса доставили мне огромное удовольствие, — ответил Финбоу. — Больше всего мне нравится разговор, в котором собеседник молчит. Кроме того, я просто тянул время. Хотелось избавить вас от тревожных мыслей, а сделать это можно было только одним способом. Заведи я разговор о чем-то, совсем не связанном с убийством, вы все время думали бы, что я скрываю от вас какие-то ужасные подозрения. — Он хитро взглянул на меня: — Ведь так?

Пришлось признать его правоту. Потом я спросил:

— Но как вы узнали, что я волнуюсь?

— Мой дорогой Йен, — сказал Финбоу, — вы величайший эксперт по части выбора галстуков, но очень плохой актер. Увидев ваше несчастное лицо после слов о невиновности Уильяма и Филиппа, я посчитал возможным предположить, что вы очень волнуетесь из-за убийства. Или эта логическая цепочка тоже кажется вам фантастичной?

Обедать мы отправились в мой клуб, и Финбоу настоял на неспешной и продолжительной трапезе. За супом он объяснил;

— Очень важно, чтобы наши друзья не догадались, что я пытаюсь вычислить убийцу. Некоторые могут что-то подозревать, но я льщу себя надеждой, что достаточно хорошо разыгрываю вашего друга, который приехал просто для того, чтобы поддержать вас в критический момент. Если мы поспешим в Норфолк, словно я боюсь пропустить какие-то слова или поступки, подозрения только усилятся. А поскольку я не желаю что-то пропустить, мы должны сидеть здесь словно два пожилых джентльмена, получающих удовольствие от вечера в городе.

Я очень хотел вернуться как можно скорее, однако понимал, что никто не должен догадаться о деятельности Финбоу.

— Мне безразлично, когда именно я умру, чего не скажешь об обстоятельствах. Глупо встретить смерть в бунгало на Норфолкских озерах и быть найденным Алоизом Биррелом и миссис Тафтс. Даже ваша смерть, Йен, вряд ли поможет расследованию: я получу еще несколько фактов, которые скорее всего еще больше запугают ситуацию. В общем, я не вижу веских причин для вашего убийства. — Он вдруг отбросил шутливый тон. — Запомните: тот, кто убил Роджера, очень умен и доведен до отчаяния. Кто бы он ни был, еще одна смерть будет для него просто очередным эпизодом.

В полночь Финбоу уже вез меня на своей машине через северные пригороды. Вскоре дома остались позади, и я приготовился к путешествию в Норидж. Фары освещали пустую прямую дорогу, и я поддался иллюзии скорости и приятного одиночества, которая так привлекает меня в ночных поездках. Мой покой нарушил Финбоу.

— Завтра к этому времени я должен знать, кто убийца.