Смерть под кактусом.

— Не обижайтесь, дети мои, на сестер. Просто они не знали, кто вы. Дело в том, что в последнее время у Татьяны вновь начали появляться люди, интересующиеся коллекцией. Они представлялись ей журналистами, работниками детских приютов, музейными служащими... Звонили, присылали письма. Даже сюда приезжала какая-то женщина, представляясь журналисткой, пыталась выведать о бывших владельцах Вельяминова. И когда сестры увидели у вас карты... — Монахиня развела руками.

Я покрутила головой. Похоже, нам здорово повезло,

что мы сбежали тогда. Конечно, монашки вряд ли бы нас побили, но посидеть недельку на хлебе и воде нам определенно светило. Впрочем, подруге не мешало бы сбросить пару килограммов.

— А кто такой Зиновий Михайлович Шверг?

— Зиновий? — Брови игуменьи дрогнули, и она на секунду задумалась, словно припоминая забытое. — Ах, Зяма! — Голос ее потеплел. — Это Танин ангел-хранитель. Они вместе воевали. После он опекал ее, как мог. Без него она вряд ли бы смогла все это сделать. Он любил Таню... Любил всю жизнь, и всю жизнь был несчастен...

— Почему? — расстроенно спросила Мегрэнь.

— Потому что она не могла ответить ему тем же...

Теперь все молчали, переваривая то, о чем сегодня

узнали.

Впереди показались стены монастыря. Анисья приободрилась, понукая задумчивую лошадку. Матушка Виринея, тяжело вздохнув, убрала четки.

— Теперь я осталась одна... А мои сестры сейчас вместе... Я молюсь за них...

Телега остановилась. Сойдя на землю, игуменья оправила рясу и посмотрела на нас:

— Анисья довезет вас туда, куда нужно. Спаси вас

бог!

И, перекрестив всех нас по очереди, она вошла в распахнутые монастырские ворота.

— Журналистка? — вытянув губы трубочкой, протянула Мегрэнь и устроилась поудобней. — Кто это, интересно, мог быть?

Я пожала плечами:

— Скорее всего, Моль. Других кандидатур нет. К тому же это объясняет, зачем Жорж перерезал ей горло...

— Жорж перерезал ей горло? — хмыкнула Мегрэнь, косясь мне за спину.

Сообразив, что об этом никто еще не знал, я умолкла, затылком ощутив позади себя совершенно

неестественную тишину. Я оглянулась. На меня в упор таращились три пары глаз.

— О чем это вы? — подозрительно спросил одноклассник.

— О своем, о девичьем... — отрезала сестрица и сменила тему. — Мы сестру Анисью задерживаем.

— Куда поедем?

Она повернулась к монашке и вежливо сказала:

— В Вельяминово, пожалуйста...

— В Вельяминово? — удивилась я. — Зачем?

— Узнаешь, — усмехнулась Тайка, и мы тронулись.

Дорога от монастыря до Вельяминова была в лучшем состоянии, чем до кладбища, и лошадка заметно прибавила в скорости. Тайка с Федей устроились рядышком и, держа друг друга за руки, принялись шептаться.

Я покосилась на Юрку. Задумчиво хмурясь, он смотрел на дорогу. Уцепившись за рукав его куртки, я подобралась поближе.

— Слушай, Лапкин... Вообще-то я забыла сказать тебе спасибо.

— За что? — не понял Юрка, поднимая глаза.

— Ну-у... за то, что ты меня спас.

— А-а! — протянул он. — И что?

— Ну... спасибо.

— Пожалуйста!

Лапкина-старшего явно мучили невеселые мысли, и я чувствовала себя в этом отчасти виноватой.

— А ты давно узнал про сестру Татьяны Антоновны?

Юрка качнул головой:

— Нет... Только когда Тайка назвала мне фамилии. Вот тогда и выяснилось, что Шверг очень хорошо знал Татьяну Антоновну. Он и рассказал мне о сестре.

— А зачем тебе был нужен Шверг? — не поняла я.

— Я же говорил тебе, что Шверг ювелир с такой репутацией, что его слово равно банковской печати. Мы работали по делу убитого антиквара Пекунько, а все его ювелирные приобретения проверял и оценивал Зиновий Михайлович Шверг.

— Ну и?

— Пекунько ведь был не только коллекционером. Он работал с музеями, связывался с другими коллекционерами... Это он и Шверг помогли Георгиевской безо всяких проблем продавать предметы коллекции. Но если бы их телефоны не оказались вместе в книжке Татьяны Антоновны, вряд ли бы мы смогли все это связать.

— Но при чем тут Жорж?

— Когда на руках засветились вещи с убийства Пекунько, выяснилось, что антиквар — работа его ребятишек. Потом вдруг Ринат, ваш участковый, подходит: «Юрий Алексеевич, тут Светлана спрашивала про владельца машины. Зовут Игорем, студент. А он вовсе никакой не Игорь и не студент. Дважды судимый, а машина на дядю зарегистрирована». Вот так зацепили Котю. Работать было чертовски сложно, Жорж и Шах здесь в большом авторитете, и местный ОВД у них в кармане.

— Это нам известно, — закивала я, вспоминая сладкую милицейскую парочку. Я помолчала, честно борясь с собой, поскольку все еще испытывала некоторое чувство вины. Но вот меня разобрало, и, стараясь подбирать слова, я деликатно кашлянула: — Только знаешь, Юрочка... из твоего рассказа получается, что без нас с Тайкой... у вас так ничего бы и не вышло. Одним словом, это мы с ней дело раскрыли...

Юрка сердито засопел и, глядя мне в глаза, с сердцем сказал:

— Конечно! Без вас бы никуда! — и отвернулся.

За разговором подъехали к усадьбе. Анисья натянула поводья, лошадка послушно замерла возле ступеней. Мы слезли на землю.

— Спасибо, что подвезла, — повернулась к Анисье Мегрэнь.

Анисья молча кивнула, глядя исподлобья.