Смерть от тысячи ран

— Я с вами, мне тоже пора. — Массе дю Рео простился с Кребеном и последовал за двумя жандармами в штатском. — Ну как там у вас?

— Старики в порядке. Стареют и начинают ворчать, поскольку в какой-то момент их перестали заваливать тяжелой работой. Их не гонят. — Доминик помолчал, дал Мишелю обогнать их и, понизив голос, добавил: — Я много езжу.

Вокруг них завершалась работа криминалистов.

— В вашем сообщении относительно тревоги «Ястреб» нет ничего особенного. Антропометрические данные, фотография. Кстати, не то чтобы страшная.

— Нет, не страшная, — улыбнулся Доминик, — старая, подретушированная.

— И не бородатая рожа фундаменталиста. Обращенный?

Ответа не последовало.

Они вышли за желтую ленту заграждения. Толпа не убывала, но журналист из «Ла Депеш» уехал. Дойдя до машины, Мишель коротко простился с Массе дю Рео и сел за руль. Открыв дверцу автомобиля с другой стороны, Доминик посмотрел на свои ботинки, а потом перевел взгляд куда-то вдаль:

— Все никак не пойму, почему ты не вернулся в Группу.

«Кончай его!»

Массе дю Рео коротко пожал плечами:

— Думаю, перестал ощущать себя на своем месте. — Пауза. — Тебя что-то беспокоит? Давно уже вы совершаете обход?

— Брось. — Пауза. — Ты… да, ты прав, это не обращенный.

Они обменялись рукопожатием, и подполковник направился к своему шоферу.

— В Тулузу, подполковник?

— Нет, мне тоже надо совершить обход.

— Подполковник?

— Езжайте, я покажу.

Поль Катала был приземистый, почти лысый мужчина, с гладко выбритым черепом и круглым лицом, сверху донизу пересеченным сплюснутым носом, ниспадающим на выдающийся вперед и загнутый вверх подбородок. Проходя мимо витрины «Спортивного кафе», он отвернулся. Внутри полно арабов, он и так знает, нечего и смотреть. Повсюду одно арабье. Сто́ят они недорого и бывают очень кстати в период сбора урожая, тем более что местная молодежь неохотно соглашается батрачить, но в остальное время черномазых следовало бы отправлять восвояси. И все. А то эти баклажаны надолго устроятся на здешних грядках.

Это касается всех неместных.

Он ускорил шаг, миновал улицу Марше и вошел в бар «Дружеская встреча», в свой бар. До него было рукой подать от предыдущего, и окна его выходили на площадь Францисканцев, в самом центре Муассака.

— Привет, бойцы!

— Пауло, как дела? — Адриан Виги за стойкой вытирал чашки. Он точил лясы с Гаэтаном Фабейром, пришедшим, как обычно, пропустить вечерний стаканчик местного вина. А вечер в это время года наступал рано.

Прежде Виги был мелким землевладельцем, но продал свои лозы шасла Полю Катала, потому что однажды ему «надоели все эти козлы, особенно из профсоюза, которые ни во что не вмешиваются». Получив деньги, он купил бистро. А вот Фабейр вместе со своим братом Луи по-прежнему занимался сельским хозяйством. В основном они выращивали фрукты: яблоки и сливы, а также несколько грядок чеснока. В настоящий момент оба страдали от жажды.

— Прохладно. — Катала потер руки и указал на стакан Гаэтана Фабейра. — То же наказание.

Виги налил.

— Так что, Гаэтан, ты в субботу идешь с нами на косулю? — Не дожидаясь ответа, Катала обернулся к хозяину заведения. — Но ты-то идешь, а?

Виги кивнул и заткнул бутылку пластиковой пробкой.

Фабейр осушил свой стакан:

— Еще. — И пробормотал себе в усы: — Иду.

— Кстати, об охоте. — Катала отхлебнул. — Никто не знает, что нашло на этих жандармов, с чего это вчера вечером они так забеспокоились? — Он заговорщицки склонился к стойке и знаком пригласил двоих других придвинуться поближе. — Кажись, этой ночью Батист не собирался к…

Поль Катала заносчиво поднял подбородок. Он никак не мог произнести вслух это имя… Merda! Спустя два года он все еще не мог смириться с подлянкой, которую ему устроил старый Дюпрессуар, пожаловав участок своей дочурке и ее макаке. Получить это хозяйство должен был он, Катала, да еще и по хорошей цене. И никто другой. И уж конечно не черный.

— Как раз нынче ночью, — бросил Виги с таким видом, будто владеет государственной тайной, — кстати, он именно от меня туда и отправился. Со своим мопедом.

— Спятил он или как? — Фабейр залпом проглотил второй стакан. — Вчера вечером был лютый холод.

— Не бойсь, — Виги накрыл своей ладонью руку Катала, — он так набрался перед уходом, что ни в жизнь бы не замерз. — Он рассмеялся. — К счастью, жандармы были заняты в другом месте.

— То есть за ним не следили?

— Нет. Я ему только что звонил, чтобы убедиться. Он сказал, что даже не видел их.

— Он придет? Пусть расскажет, как все прошло.

Адриан Виги с сомнением покачал головой:

— Вряд ли. По телефону мне показалось, что он не в лучшей форме. Он будет дома весь день.

— Может, он все-таки замерз, — ухмыльнулся Катала.

Звякнул колокольчик, открылась дверь, и в бар ворвался поток морозного воздуха.

Появился закутанный в старую штормовку защитного цвета Пьер Бордес — высокий, кряжистый и курчавый.

— Привет всем мудилам. — Сняв куртку, он присоединился к троим друзьям. — Все то же? — Он обвел пальцем стаканы на стойке. — Кто-нибудь слыхал, что произошло неподалеку от Ла-Мулина?

Бордес говорил о местности на севере от Муассака.