Смерть обывателям, или Топорная работа

– Конечно, резон в поездке есть, – Филиппов откинулся на спинку стула, сжал губы и тяжело задышал, потом покачал головой, – но ведь время… Хотя формально мы разоблачили убийц и даже посадили их под замок. Поэтому никто не спросит, кроме судебного следователя Ридигера, почему я тяну с подачей ему всех бумаг по этим делам. Я же могу сослаться на то, что готовим.

– Владимир Гаврилович, – робко подал голос Власков.

– Я слушаю, – после некоторого молчания сказал начальник сыскной полиции. – Поезжайте, но на всё про всё даю вам, Николай Семёнович, три дня. Как хотите, по воздуху птицей летите, по воде рыбой, посуху волком, но чтобы через три дня были здесь, у меня в кабинете.

– Владимир Гаврилович, да я!.. – чиновник для поручений вскочил с места, а Филиппов отмахнулся – мол, ступайте уж, вас дорога зовёт.

Дознание не всегда завершается триумфом. Половина дел так и остаётся в зависшем состоянии. То человек оказывается в подозрении, то улик не хватает, то подозреваемого в не наблюдается (латинское qui prodest? – «кому выгодно?» – не работает), то преступник хитёр и переигрывает полицию. Всякое случается.

Михаил Александрович не мог взять в толк, как шестнадцатилетняя девица отправила на тот свет двух опытных по жизни людей, притом глядя им в глаза. Непостижимо. Либо какая-то ошибка, либо он, сыскной агент со стажем, перестал понимать человеческую натуру.

Начальника сыскной полиции он застал уже в дверях, когда последний направлялся к себе на квартиру. Выглядел Филиппов уставшим: лицо осунулось, нос заострился. Хотя глаза не выдавали никакого болезненного состояния. Видимо, тоже слишком много времени отдал обдумыванию сложившейся ситуации. Не верилось, как и всем им, чиновникам для поручений, что преступления совершают не только крепкорукие мужчины, но и девицы со смазливыми лицами и толстыми косами.

– Владимир Гаврилович, – взволнованно начал Лунащук, но сразу же сбился и умолк.

– Михаил Александрович, я слушаю и, если дело не требует срочности, то… – начальник сыскной полиции неопределённо махнул рукой.

– Висковитов и Марфа обвенчались в начале апреля, – выпалил чиновник для поручений.

– Однако, поподробнее, Михаил Александрович, это очень интересный пассаж в нашей криминальной истории.

– Вы же приказали мне собрать сведения о Марфе, вот я и решил вначале посетить церковь, в которую ходило семейство Андреевых со своими домочадцами. Ближайшей оказалась Церковь Святой Равноапостольной Марии Магдалины, где отец Николай мне рассказал, что Висковитов обратился к нему с просьбой обвенчать его с Марфой, но тайно, чтобы никто об этом не знал. А так как отец Николай был знаком с Моисеем Андреевичем, то в просьбе Михаилу Семёновичу отказал. И до последней минуты испытывал мучения – признаться Андрееву или нет. Но не успел.

– Значит, не повенчал?

– Совершенно, верно. Но я вспомнил, что Висковитов, как о нём говорили, всегда поставленной цели добивался. Вот я и решил, что он избрал другую церковь, резонно рассудив, что, раз Марфа надолго отлучаться не могла, значит, и вторая церковь должна находится рядом. Я посетил рядом с МалоОхтинским кладбищем церковь Казанской иконы Божией Матери при Доме призрения бедных Степана Петровича Елисеева. И там отец Василий показал мне запись, где сказано, что Висковитов Михаил…

– Я понял, Михаил Александрович, – кивнул Филиппов, прищурив глаза, – и не буду удивлён, если окажется, что теперь опекуном, то есть опекуншей при малолетней внучке Андреева будет именно Марфа Степанова. Честно говоря, я ждал крутого поворота в деле, но только не такого. Ступайте, Михаил Александрович, отдыхать. За день набегались по городу.

– Не без того.

Добираться до деревни Борисово-Судское Николаю Семёновичу пришлось через Волхов, Тихвин, до Бабаево, а уж от последнего шестьдесят вёрст по довольно хорошей дороге до последней точки пути. Устать не успел, все мысли были заняты только сбором сведений. Наверное, больше заботился о выполнении задания, нежели о своём бренном теле. Хотя, когда приехал, то почувствовал, что тело, в отличие от духа, стареет, и каждая пустяковая болячка становится проблемой для организма.

Николай Семёнович осмотрелся. За ближайшими домами виднелась зеркальная поверхность реки Суды и противоположенный берег, круто обрывающийся и желтеющий песком.

Ребятишки показали дом полицейского урядника, Николай Семёнович ошибся – квартира станового находилась тридцатью вёрстами на восток, и там же неподалёку размещалось волостное правление. На счастье Власкова, они оказались почти соседями.