Смерть обывателям, или Топорная работа

– Либо она сама убийца, – досказал пришедшую мысль Лунащук.

– Вы сами верите собственным словам?

– Не знаю, – искренне признался обескураженный Михаил Александрович.

– Если мы пошлём телеграммы в Тверскую и Псковскую губернии, допустим, полицейское колесо придёт в движение, дойдёт по инстанции из уездного города до сельского стана, потом в обратном порядке, – то не только неделя, месяц пройдёт. Поэтому, господа, пакуйте вещи и сегодняшним – вечерним ли, ночным ли – поездом в путь. Вы, Мечислав Николаевич, – в Тверскую губернию, вы, Михаил Александрович, – в Псковскую. Я не вижу иного выхода.

– Мы и сами хотели предложить такой вариант, – признался Кунцевич, – только…

– Договаривайте, – на лбу Филиппова появились глубокие морщины.

– Дознание здесь, в столице, приостановится.

– Вот об этом вам беспокоиться не след. Дознание идёт и будет идти. Осталось трое убийц, оставивших следы у Анциферовых. Постараюсь проследить их дальнейший путь в столице, если представится возможность. А сейчас, господа, готовьтесь в дорогу. Время, к сожалению, не ждёт.

Глава 13

Лунащук, в отличие от коллеги по сыскному цеху Кунцевича, был более лёгок на подъем. Поэтому уже на Офицерской знал, что поезд на Псков отправляется через час с четвертью. Он сразу же сорвался, заехал домой, чтобы взять небольшой баул со сменным бельём и немного денег и предупредить супругу, что в ближайшие несколько дней пробудет в пути. Прибыл за пять минут до отправления, приобрёл билет и даже успел выкурить папиросу.

Кунцевич не был так расторопен, как Михаил Александрович, но и он знал, что в Москву (а добираться в Тверь придётся через старую столицу) поезд отбывает после полуночи, и тогда через час после приезда он устроится в вагоне, который дымящийся монстр потащит к конечному пункту назначения.

Глава 14

В восьмом часу вечера Филиппов остановил экипаж и приказал отвезти себя на Мало-Охтинский проспект, к трактиру господина Андреева. Предстоял разговор с кухаркой Катериной и новоиспечённым хозяином Михаилом Семёновичем.

Город шумел приглушенным гамом. Чувствовалось, что вечер взял права в свои руки – отправил на покой горожан, разогнал с улиц коробейников и мальчишек с кипами газет. Отовсюду доносились запахи приготовленной пищи. Обыватели вернулись со службы и с работы за обеденные столы, а кто не за обеденный, тот всё равно за стол.

В течение получаса Владимир Гаврилович обозревал мерное движение свинцовых вод Невы – вначале по левую руку, потом по правую. Сновали с берега на берег лодки всевозможных размеров: от маленьких, для двух человек, до больших, в десять-двенадцать саженей, перевозивших не только пассажиров, но и грузы.

Расплатившись с извозчиком, Филиппов спустился на тротуар и направился к дому. На площадке второго этажа он остановился и постучал латунным, висящим на цепочке молоточком по отведённому для этого месту на двери.

Через несколько минут дверь отворилась, и на пороге перед начальником сыскной полиции предстала племянница кухарки, исподлобья взглянувшая на пришедшего.

– Здравствуй! Узнаёшь меня?

Девочка кивнула.

– Как тебя зовут?

– Марфа.

– Вот что, Марфа, где твоя тётя?

– В дровяник пошла.

– Разве ей никто из работников дрова не носит?

– Почему же? Каждое утро Василий носит, – девочка вновь покосилась на Филиппова. – Всегда хватает, но сегодня… Не знаю, мне сказала, что в дровяник пошла.

– Ладно, – нейтральным тоном произнёс Владимир Гаврилович, но у самого заныло в груди, и предчувствие захлёстывающей волной настигающей беды начало заполнять сознание.

– Скажи, Марфа, давно Катерина туда ушла?

– С полчаса.

– Стало быть, с полчаса. И где дровяник находится?

– Так во дворе, – у девочки расширились серые глаза. – Вас проводить? – неожиданно вызвалась она.

– Да.

Девочка прикрыла дверь и пошла впереди Филиппова. Стройная, не по возрасту развитая фигура; длинная толстая коса при каждом шаге покачивалась то вправо, то влево, словно часовой маятник.

Вышли во двор. Из дальнего угла наплывали неприятные запахи отходов, в другом углу стоял дровяник с приоткрытой дверью.

– Тёть Кать, – позвала Марфа и быстрым шагом пошла к хозяйственной постройке. – Тёть Кать!

Владимир Гаврилович шёл за ней и уже догадывался, что там обнаружит.

Предчувствия начальника сыскной полиции не подвели.

Катерина лежала посреди дровяника, раскинув в стороны руки, и смотрела в потолок голубыми безжизненными глазами. Губы оставались полуоткрытыми, словно она что-то говорила и лишилась жизни на полуслове.

Марфа прикрыла рот рукою и закусила платок, чтобы не закричать.

– Бегом за хозяином! – скомандовал Филиппов, не давая девочке разрыдаться, и добавил: – Одна нога здесь…