Смерть на взлетной полосе

— Ну… — Станислав лукаво прищурился. — Я не ставлю под сомнения слова Андрея Борисовича… Однако уверен, что не все в жизни подчиняется психологии. Например, любовь. Психология — наука, а как любовь может подчиняться науке? В твоей жизни была любовь? Настоящая, всепоглощающая… Такая, что весь мир рядом с ней переставал существовать?

— Была. Наверное… — Анна не отдергивала руку, но избегала смотреть полковнику в глаза. — Я не помню… Если такое и было со мной, то очень давно. И я давно перестала отличать любовь от простого влечения. Вот как случилось недавно… с грабителем.

— Да забудь ты об этом грабителе, — как можно небрежнее произнес Крячко. — Он и воспоминаний‑то твоих не стоит. Его посадят, награбленное вернут законным владельцам.

— Дело не в ограблении. Дело в обмане… Он обманул меня.

— А кого не обманывают, Анечка? Все кругом всех обманывают. В нашей жизни ведь как? Не обманешь ты, обманут тебя. Слышала такую поговорку?

— Слышала, — улыбнулась Штурмина.

Официантка принесла салаты, нарезанные фрукты и бутылку вина. Самолично разлила спиртное в два высоких бокала.

— Не обижайся, Анечка, — сказал Крячко, дождавшись, когда официантка уйдет, и поднял свой бокал. — Но я хочу выпить за этого грабителя…

— За него? Зачем?

— Потому что благодаря ему я познакомился с тобой. Вот и получается, Анечка, что все события как бы предопределены свыше. И психология тут ни при чем.

Они подняли бокалы, чокнулись и сделали по небольшому глотку вина, глядя друг на друга. Вдруг чье‑то легкое постукивание костяшками пальцев по краю стола отвлекло их.

— Тук‑тук за себя. Можете открывать глаза. Кто не спрятался, я не виноват.

Полковник скрипнул зубами. Он узнал этот голос прежде, чем повернул голову. Анна вздрогнула от неожиданности и удивленно протянула:

— Андрей Борисович?

— Он самый. — Лозинский взял стул от соседнего столика, передвинул его и вольготно разместился рядом со Штурминой. — Не помешаю?

— Нет, конечно, — смущенно произнесла женщина. — Но… Как вы здесь оказались?

Взгляды Крячко и Лозинского на мгновение скрестились, как шпаги двух дуэлянтов.

— Ну как же, Анна? Вы ведь сами рассказали мне об этом свидании… Вот я и решил заглянуть. Узнать, все ли у вас в порядке.

— У нас все в порядке, — ядовито улыбнулся Станислав и тут же обратился к Штурминой: — Ты рассказала ему о нашем свидании? Зачем?

— О! Я вижу, вы уже на «ты»! — Лозинский щелкнул пальцами, привлекая внимание официантки. — Вино, фрукты… Романтика! Похоже, у Стаса самые серьезные намерения в отношении вас. Да, Стас?

— Серьезнее не бывает, — с трудом сдерживая рвущиеся наружу эмоции, сквозь зубы процедил Крячко. — И присутствие третьего лишнего в таких ситуациях нежелательно.

— Понимаю, понимаю, — закивал Лозинский и тут же бросил подошедшей официантке: — Мне только бокал, милочка. Пустой. У моих друзей все остальное уже есть, — после чего вновь повернулся к полковнику: — Но я — психолог, Стас. Психолог не может быть лишним. Вдруг у вас что‑то пойдет не так… Возникнет какое‑то недопонимание, например. А я тут как тут. К вашим услугам. Правда, Анна?

— Конечно, Андрей Борисович…

— Видишь, Стас? Твоя дама не возражает против моего присутствия.

— А вам не кажется, что вы чересчур бестактны, Андрей Борисович? — Крячко продолжал медленно закипать, но, не желая расстраивать Анну, не торопился вступать с Лозинским в открытую конфронтацию. — Как‑то это не очень типично для психолога…

— А вы разбираетесь в психологии? Не знал…

— Я разбираюсь в людях. И немного в анатомии внутренних органов.

— Например?

— Например, почки, печень…

— Это интересно. Правда, Анна? — Официантка достаточно быстро принесла Лозинскому пустой бокал, и он, не спрашивая ни у кого разрешения, плеснул себе добрую порцию вина. — Любопытно было бы послушать, Стас. Но как‑нибудь в другой раз. Сейчас меня интересует немного другое. Вы уверены, что готовы к новым отношениям, Анна? Причем я спрашиваю вас не только как ваш психолог, но и как ваш друг… Полковник Крячко — непростой человек…

— Да, вы говорили… — глухо откликнулась Штурмина.

— Говорили? — переспросил Крячко. — То есть вы частенько обсуждали мою персону? Я польщен. Но стою ли я такого внимания, Андрей Борисович?

Лозинский глотнул вина и презрительно поморщился:

— Кислятина! Отвратное вино, должен вам сказать, Станислав Николаевич. Не знал, что к числу ваших недостатков относится еще и скупость. Учту на будущее… А теперь отвечаю на ваш вопрос: да, вы стоите внимания. Пристального внимания, Станислав Николаевич. Приходите как‑нибудь ко мне на прием. Для вас я по дружбе даже готов сделать скидку… — Андрей достал из нагрудного кармана рубашки визитку и протянул ее через стол Станиславу. Затем машинально сделал очередной глоток вина и опять поморщился.

— Я приду, — скупо ответил Крячко, раздувая ноздри. Его терпение было на исходе. — А пока… Вы не оставите нас с Аней наедине?

— Нет.

— Могу я узнать, почему? — сжав кулаки, процедил Станислав.