Смерть на ипподроме

– Весь комитет на поводу у Кемп-Лоров, А на Мориса они все молятся. Почти все они носят галстуки одной и той же закрытой школы, – улыбнулся я, поскольку Джеймс тоже носил такой же, – Я был бы весьма-весьма признателен и обязан, если бы вы никому из них об этом ничего пока не говорили. Их будет еще труднее убедить, чем вас, А у меня нет пока фактов, которые Кемп-Лор не смог бы Опровергнуть. Но я веду раскопки, – Я осушил свой стакан. – И настанет день!

– Звучит неожиданно весело.

– О господи, Джеймс! – Я резко встал, – На прошлой неделе мне хотелось убить себя. Я рад, что не сделал этого. Вот почему мне весело. Он так перепугался, что у меня на душе стало легко. И, поставив стакан, я рассмеялся.

– Ничего, не беспокойтесь. Но поймите, сообщать об этом Национальному комитету пока еще рано. Я предпочитаю, чтобы наш милый Морис попался с поличным.

Но у меня пока что не было никакого практического плана. А у милого Мориса оставались зубы. И весьма острые,

Глава 11

Хотя ни я, ни Тик-Ток не участвовали на другой день ни в одной скачке, я все-таки умыкнул у него машину, поехал на ипподром в Аскот и обошел пешком весь скаковой круг, чтобы посмотреть, в каком состоянии дорожка. Задувал резкий северо-восточный ветер, и земля на скаковом кругу была твердая, а на самых открытых местах даже тронута морозом. До сих пор зима стояла на удивление мягкая, но высокое чистое небо зловеще предвещало холода.

Хоть один денечек еще – вот все, что мне было нужно, – еще один денечек, Около рва с водой я пнул землю каблуком-с той стороны, где лошади приземляются. И она дрогнула, а не поддалась.

Я обошел весь круг, мысленно планируя скачку. Если земля останется такой же твердой, нужно взять быстрый темп. Для Образца это подходит: ему придется скакать с полной нагрузкой. Его сухое стремительное тело не очень-то годится, чтобы нестись по грязи со всем этим свинцом.

Около весовой меня остановил Питер Клуни. Лицо у него было бледное, исхудавшее, на лбу появились морщины вид самый похоронный.

– Я все вам выплачу – воинственно заявил он. – Ну и ладно, – мягко ответил я. – Когда-нибудь Никакой спешки.

– Вы не имели права за моей спиной давать деньги и продукты. Я хотел вернуть вам все тут же, но жена не позволила. Мне это не нравится: мы не нуждаемся в благотворительности!

– Вы дурень, Питер, – сказал я. – Ваша жена правильно сделала. И вам придется привыкнуть к мысли, что каждую неделю вы будете получать коробку с продуктами. До тех пор, пока не начнете снова прилично зарабатывать.

– Нет, – почти закричал он, – я этого не приму!

– Не понимаю, почему ваши жена и ребенок должны страдать из-за вашей болезненной гордости, Но я объясняю, чтобы вам стало легче, Вы никогда не получите работу, если будете ходить с видом побитой собаки. Никто вас не наймет, пока вы будете выглядеть жалким и несчастным. Вам нужно подбодриться и доказать, что вы стоите того, чтобы вас наняли. А я лишь пытаюсь избавить вас от одной из забот, чтобы вы могли чуточку больше думать о скачках и чуточку меньше о своем холодном доме и пустой кладовке. Так что вам придется с этим примириться... Это – ради вас. Но уж не вздумайте больше опаздывать!

И я ушел, оставив Питера с разинутым ртом.

Я пытался восстановить то, что разрушил Кемп-Лор. Приехав на ипподром, я издали заметил его. Он оживленно говорил что-то одному из распорядителей, а тот смеялся. Стройный, белокурый, крепкий на вид, – казалось, он притягивает все взгляды.

После четвертой скачки мне принесли телеграмму: "Заезжай за мной к "Белому медведю" Аксбридж 6.30 вечера очень важно Ингерсол".

Мне захотелось громко выругать Тик-Тока-Аксбридж находился в противоположной стороне от дома. Но машина все-таки принадлежала и ему.

День тянулся медленно. Противно было стоять и наблюдать за скачками. Особенно после столь убедительного выступления на Ботве. Но пользуясь своим собственным советом, я старался выглядеть повеселее. И был вознагражден. В отношении ко мне наметилось явное потепление. Жить становится куда легче, когда люди вокруг уже не стесняются заговаривать с тобой. Хотя большинство и воздерживается от выводов до окончания скачек с участием Образца. Я ничего не имел против. Образец – боец настоящий, и потом я помнил обещание Джеймса, что его будут охранять, не спуская глаз.