Смерть на фуникулере

– О, это был сущий кошмар! Я поднялась в свой номер – он был рядом с номером Тамары – и услышала, как Мэри в припадке злости кричит на собственную мать. Клянусь, я думала, у Тамары разорвётся сердце! Что случилось с Мэри, гадала я? У меня всё внутри кипело. Я думала, что зайду туда и ударю. Понимаете? Ударю свою племянницу! Не было сил это терпеть!

Мисс Нортон сжала кулаки. Затем достала платок и высморкалась.

– Но я сдержалась. Я знала, что могла только усугубить всё своей выходкой, и пошла к себе в комнату. За стеной ещё какое-то время раздавались крики. Потом всё вроде бы поуспокоилось, голоса их стали тише, я начала приходить в себя и стала паковать вещи в чемодан, но через какое-то время всё началось заново. Господи, как кричала Мэри! Должно быть, это слышал весь отель! Клянусь, у меня в тот момент горели уши. Мне было так стыдно… да, именно стыдно! За Мэри, за всех, кто причинял боль моей сестре… И за себя, потому что я не могла ничего поделать.

Карлсен налил ей воды. Мисс Нортон поблагодарила и быстро осушила стакан.

– А когда Мэри уже надолго умолкла, я решила, что разговор кончился, но ошиблась. Я приоткрыла дверь – думала сходить поддержать Тамару, а она, несмотря ни на что, спокойно, с достоинством объясняла Мэри, как она позорит их семью своим поведением.

– Вам известно, из-за чего они поссорились?

Эмили покачала головой:

– Я уже говорила, что никогда не подслушиваю.

– Ах да!

– Но уверена, что причиной была какая-нибудь мелочь. Возможно, Тамара не дала Мэри карманных денег или что-то в таком духе.

Карлсен чуть наклонил голову, словно внимал своим сомнениям. Неужели мисс Нортон в самом деле никогда не подслушивала?

– Сейчас мне кажется, что им вообще не нужна была причина, чтобы накричать на Тамару, – сказала Эмили.

– Вот как?

– Да. По-моему, она их раздражала одним своим присутствием. Поведение детей мне трудно объяснить, но я знаю, что особенно выводило из себя Джона. То, что Тамара была успешной в делах. Он видел, с каким уважением и восхищением относились к Тамаре разные люди. И даже его знакомые! К нему такого уважения никто и никогда не испытывал. Я думаю, у него жуткие комплексы на этот счёт. Он всегда жил исключительно на её деньги, и все его друзья это знали, говорила мне Тамара. А теперь он эти деньги просто унаследует!

– Какого рода доход был у миссис Робинсон?

– Наш отец оставил ей свои акции, при нём они были вложены в иностранные компании. Когда он умер, его поверенные уговаривали Тамару оставить всё как есть, предвещая большую выгоду. Но Тамара решила всё переиграть. У неё было поразительное чутьё в бизнесе, это у неё от отца. Она велела продать акции, все до единой, а на вырученные деньги купить другие. И только представьте, что меньше чем через полгода те фирмы, в которые вкладывался отец, обанкротились и ликвидировались. А новые инвестиции вскорости начали приносить немалый доход. Тамара была во всём уникальна.

– Вам что-то причитается от доходов с этих акций?

– Тамара назначила мне щедрое содержание с них. Но я зарабатываю и сама. Работаю в салоне массажисткой.

– Что ж, понятно, – Карлсен тронул очки. – Скажите, а какие отношения у мистера Робинсона с его детьми?

Эмили шмыгнула носом.

– Ну… у них нормальные отношения. Обычные. Не знаю…

Карлсен надеялся услышать больше. Мисс Нортон шмыгала носом ещё около минуты, затем наконец сказала:

– Мне кажется, Джон почти равнодушен к сыновьям. Он никогда не водил их на спортивные занятия, не проводил с ними время в детстве, не учил играть в шахматы, ну, не занимался ими, в общем. От сестры я слышала, что Джон их только порол за какие-то шалости. И на этом отцовское внимание к ним заканчивалось.

Она помолчала ещё немного.

– Джон всегда хотел дочь. Тамара мне часто об этом говорила. Он повторял ей, что непременно будет ревновать её к сыну и потому не сможет его любить. Такова его натура. Он был глубоко разочарован, когда родились его собственные дети. Поэтому, как только в семье появились деньги – благодаря Тамаре, она дала согласие на удочерение. Джон был доволен и очень горд. С той поры он занимался только Мэри, оставив сыновей на попечение матери. А ведь мальчикам в воспитании необходим отец!

Вздох.

– Конечно, это не была вина Мэри. Разве можно винить в чём-то ребёнка? Мэри была ангелом. Мне казалось, что она даже похожа на Тамару внешне…

По щекам Эмили потекли слёзы.

– Но с годами всё поменялось. Всё. Как только Мэри стала подростком… девушкой… – Эмили смутилась и слегка покраснела. – Ну, вы понимаете…

– Вы имеете в виду месячные?

Эмили кивнула и ещё больше покраснела.

– Да. И ангел превратился в дьявола.

Адам Карлсен мягко спросил:

– Вы набожны, мисс Нортон?

Вопрос был неожиданным. Она задумалась.

– Вообще-то я хожу в церковь и делаю пожертвования… Но вы, наверное, говорите о ревностном исполнении разных обрядов?

Карлсен не ответил, чтобы не сбить направление мыслей девушки. В конце концов она сказала: