Смерть на фуникулере

То же проделала миссис Палмер, но, разумеется, сопроводив этот жест речью:

– Сейчас опасно что-либо принимать. Особенно, что касается новых лекарств. Их столько разрабатывается ежедневно, и продаются они, наверняка не пройдя должных испытаний. Лично я рисковать так не собираюсь. Моя подруга Дороти Льюис долго принимала какие-то новые травы, пока не выяснилось, что от них развивается бесплодие и астма. А Джинджер фон Шметтерлинг стала ходить на какие-то процедуры, где её мазали какими-то природными ядами. У неё болела шея, и она думала, что ей втирали что-то вроде апитоксина[22], а на самом деле там был какой-то новый неизученный яд, от которого она чуть не померла. На что только не идут современные салоны! Хотя…

– Почему вы спросили об этом, мистер Карлсен? – вмешался Ричард Палмер.

– Есть вероятность того, что миссис Робинсон отравили вероналом.

– Вероналом? – ахнула миссис Палмер.

– Именно так. Порошок добавили в бутылочку с ликёром, который миссис Робинсон пила в кабинке фуникулёра.

Палмеры начали вспоминать. Действительно, там была зелёная бутылочка, её передавали в обоих направлениях, пытались открыть…

Ричард Палмер вдруг широко распахнул глаза.

– Вы считаете, кто-то отравил ликёр прямо у нас под носом?

– Верно, – подтвердил Адам Карлсен.

Палмер продолжил воскрешать картину из фуникулёра. Тем же занималась его жена. Она представляла, как сидит внутри на своём месте, как мисс Нортон передала закрытую бутылку и как бутылка потом вернулась уже открытая…

Весь ужас был в том, что миссис Палмер не следила за той бутылкой! На её глазах отравили ликёр, а она этого даже не заметила! И, что хуже всего, теперь ей нечего сказать по этому поводу ни подругам, ни этому иностранцу…

Мистер Палмер достал трубку и закурил. Ну дела! Через минуту он сказал:

– Мы сидели наверху позади всех и видели только затылки. Но я даже представить не могу, чтобы кто-то из этих людей мог насыпать порошок в ликёр и отравить человека.

– Вы можете рассказать как можно детальнее о том, что происходило на фуникулёре?

– Пожалуй. Дайте-ка вспомнить… – мистер Палмер затянулся и выдул струю дыма. – В вагончик мы вошли первыми и, как я уже сказал, заняли места наверху в самом конце. За нами вошла мисс Бёрч, она села перед нами. Потом вошли дети Робинсонов, сыновья сели перед мисс Бёрч, а девочка села перед ними одна…

– Девочка была раздражена, – заявила миссис Палмер, как нечто самое важное во всей истории. – Её лицо было кислым.

– Перед ней сел мистер Робинсон…

– Он долго не мог решить, куда ему сесть. В конце концов, он сел один перед девочкой. И это, – подчеркнула Софи Палмер, – взвинтило её ещё больше. Она даже не пыталась этого скрыть.

– Интересно почему? – удивился Карлсен.

– Думаю, из-за того, что произошло тем утром. Миссис Робинсон поругалась с дочкой во время завтрака. Причина конфликта поначалу была мне неясна, но позже, когда мы возвращались в номер, чтобы сложить вещи, мы услышали страшную ругань из их комнаты, и тогда я поняла, что причина в ревности. Эта девочка оскорбляла и проклинала свою мать так, что стены дрожали.

Мистер Палмер кивнул в знак согласия.

– А миссис Робинсон в ответ кричала, что дети не имеют права так разговаривать со своими родителями. Но мы, как приличные люди, разумеется, не стали подслушивать и ушли собираться. Примерно через полчаса я спустилась на ресепшен, чтобы забрать у портье вещи из чистки и заодно узнать, подтвердили ли нам номер в «Мамонте», и по пути обнаружила, что ссора всё ещё продолжается. Я тогда сказала Ричарду: если бы у нас была дочь, мы бы не позволили с собой так обращаться. Дело в элементарном воспитании. Ты должен подавать пример детям, ведь они часто копируют родителей, а что тут можно скопировать, когда мать вся в комплексах, от которых в итоге страдает вся семья?

– Вы сказали, причина конфликта в ревности, – напомнил Карлсен. – Вы можете пояснить?

Миссис Палмер вздохнула.

– Мне кажется, там попахивало чем-то страшным. Миссис Робинсон кричала о позоре для всей семьи и о том, что её дочь ведёт себя неприлично… Я, повторюсь, не собиралась подслушивать, но я как раз выходила за вещами из чистки, а путь до лестницы вёл мимо их комнаты… Я поняла ситуацию следующим образом: дочь миссис Робинсон влюбилась в собственного отца.

– Ах вот как… – Адам Карлсен почесал затылок.

В этот момент из кладовки раздался чих. Миссис Палмер вздрогнула.

– Что это было?

Карлсен поспешил бросить:

– Так. Причина раздражённости Мэри Робинсон установлена. Что было после того, как мистер Робинсон занял место в вагончике?

Попыхивая трубкой, Ричард Палмер сказал:

– Туда вошли миссис Робинсон и её сестра. Миссис Робинсон еле шла, сестра вела её под руку.

Миссис Палмер пустилась расписывать:

– Она изображала муки ада. У неё, судя по всему, болело всё и сразу. Я быстро поняла, что сцена разыгрывалась для нескольких, а может, и для всех членов семьи одновременно. Она ведь ещё в автобусе села подальше от всех, вся обиженная с головы до ног.