Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

Адриану хотелось осмотреться. В галерее находилось множество странных, удивительных экспонатов. Оружие, изящное и грубое. Большой лук висел на стене рядом с копьем и мечами, два из которых напоминали клинок за спиной Адриана. Здесь были щиты, раскрашенные глиняные чашки, резьба по дереву, доспехи, музыкальные инструменты, мебель, плащи, шляпы, лампы, гребни и закупоренные бутылки; на стене даже висело окно в раме. Адриан едва успел заметить все это, торопливо взбегая за Ройсом на третий этаж.

На мраморных ступенях были острые сколы, трещины и выбоины, размером и формой напоминавшие следы крупных лап. Голем? предположил Адриан. Опустив голову, он поставил ногу в такой след. Голем был огромным. Адриану совсем не хотелось сражаться с гигантским каменным чудовищем.

Найти карту оказалось непросто. Она занимала всю стену, но совсем не напоминала карту. Те, что доводилось видеть Адриану, представляли собой тонкие линии, проведенные железо-галловыми чернилами на пергаменте. Эта же была массивным гобеленом столь тонкой работы, что на его изготовление должны были уйти годы. Вышивка была цветной: леса – зелеными, океаны и реки – синими; на полях виднелись яркие брызги желтых, розовых и пурпурных цветов.

Зритель казался птицей, летевшей под небольшим углом, так, что здания и холмы обретали глубину и объем. Было несложно узнать берег, реку Роше и Губернаторский остров, однако остальное выглядело незнакомым. На карте имелся мост, соединявший берега реки с островом, но на самом острове не было домов. Он представлял собой нечто вроде пастбища с коровами. Не было там ни главной площади, ни Гром-галимуса – на этом месте росла небольшая рощица. Дороги были, но большинство пролегало совсем не там, где современные. Мельничная улица являлась тропинкой, которая, разумеется, вела к мельнице. Центр города располагался восточнее, и через него протекала речушка, сегодня бежавшая через Новый Гур Эм и Трущобы. Имелся порт, поблизости от нынешнего, и несколько маленьких домов на холме. Город был крошечным и напоминал деревню. Центральной точкой, находившейся посередине гобелена, служило круглое здание к востоку от Трущоб. Как и Гром-галимус, его венчал купол, но оно было намного меньше собора. Крышу поддерживала круговая наружная колоннада на высокой террасе.

– Что это? – спросил Ройс, показывая на здание, которое привлекло внимание Адриана.

– Церковь?

– Не похоже ни на одну из церквей, что я видел.

– Храм?

– Чей?

Адриан пригляделся к карте, но на ней не было надписей. Он пожал плечами.

– Как думаешь, сколько лет этой карте?

– Вероятно, она старше города или его ровесница. На ней нет кладбища и Гром-галимуса, а значит…

– Что? Имперские времена?

– Скорее всего. А может, и раньше.

– И что из этого следует? – спросил Адриан.

– Из этого следует, что нам надо было привести сюда Эвелин.

– Но это… – Адриан показал на храм, – это выглядит чем-то особенным, верно? Чем-то…

– Священным?

Адриан кивнул.

– Ты знаешь, где оно?

Ройс покачал головой.

– На холме. Судя по всему, если мы отправимся в Трущобы, пойдем на восток и поищем возвышенность, то найдем его.

– Сколько у нас времени до атаки Виллара?

– Пир аристократов начнется в полдень. Так делают в Колноре и Ратиборе.

– И в Хинтиндаре, и Медфорде.

Ройс посмотрел на окна:

– У нас есть несколько часов при условии, что Виллар будет придерживаться плана и намерен захватить всех аристократов на пиру.

– И какова вероятность этого?

– Сейчас? – Ройс нахмурился. – Нам лучше поторопиться.

Адриан согласился, однако был разочарован.

– Нужно вернуться сюда. Я бы хотел изучить это место.

– Ни в коем случае, – возразил Ройс. – Мы никогда не возвращаемся.

– Будь осторожен. Как твердил мой отец: «Никогда не говори никогда; это вызов богам, для которых наша жизнь – ерунда. Им безразлично, провал нас ждет или удача; они будут смеяться над нами и не заплачут».

Ройс улыбнулся:

– Уверен, мне бы понравился твой отец.

Глава двадцать четвертая Призраки

Освал Тайнуэлл завершил свою последнюю службу в качестве епископа Альбурнского. К ночи его титул изменится – вместе с его миром. Стоя на алтарном возвышении, он смотрел, как прихожане покидают собор, словно вода, утекающая в воронку. У массивных дверей собралась толпа. Исход затянулся, поскольку торжественные службы всегда собирали больше людей. Обычно собор не заполнялся. Гром-галимус был гигантской церковью, величественным флагманским кораблем, бороздившим неистовые воды зла. В городе не хватило бы веры, чтобы насытить его нутро. Обычно подобные мысли тревожили епископа, вызывали ощущение, будто он не справляется с ролью духовного лидера. Сегодня утром эта роль его совершенно не волновала, и он жалел, что паства была столь многочисленной. Или такой медлительной.