Смерть и немного любви

— С таким мужчиной, как ты? Конечно. — Она постаралась улыбнуться призывно, но улыбка вышла жалкой и кривой. — Ты такой необычный, такой сильный, такой загадочный. Любая будет счастлива с тобой…

— Да?

Он с любопытством посмотрел на нее.

— Не врешь?

— Честное слово.

— Сейчас проверим.

Насмешливо глядя на нее, он расстегнул брюки.

— Ну как? Не передумала? Будешь, значит, счастлива со мной потрахаться? Посмотрим.

Он деловито снял брюки и плавки, сильным ударом раздвинул ей ноги и встал между ними на колени.

— В последний раз спрашиваю. Не говори потом, что я тебя изнасиловал.

Ларисе стало страшно, но она мужественно растянула губы в улыбке.

— Что ты, я же сама предложила.

— Ладно, коль так.

Внезапно он нагнулся и закрыл ей рот ладонью.

— Чтобы не вздумала орать, — прошипел он, глядя ей в глаза, и неторопливо улегся, устраиваясь поудобнее.

Все происходило как при замедленной киносъемке. Мужчина двигался неторопливо, размеренно, методично совершая однообразные движения и не отрывая взгляда от ее лица. В его глазах Лариса не увидела ничего — ни сладострастия, ни животной похоти, ни даже намека на получаемое удовольствие. Это было лицо экспериментатора, с любопытством наблюдающего на предметном стекле под микроскопом, как живут и размножаются микроорганизмы. Даже в самый главный момент лицо его не исказилось и не дрогнуло, только между зубов просочилось некое подобие не то вздоха, не то шипения.

Он встал, оделся и сел в кресло, повернув его так, чтобы оказаться лицом к лицу со своей жертвой.

— И ничего в тебе нет особенного, — сказал он, будто рассуждая вслух. — Устроена так же, как все. И так же, как все, думаешь, что у тебя между ног бесценное сокровище, которым можно купить все. Все бабы почему-то так думают. И кто только вам внушил такую глупость?

Лариса была близка к отчаянию. Все получилось совсем не так, как она рассчитывала, и вышло только хуже. Он даже не изнасиловал ее, он просто ею воспользовался, как неживым предметом. И ей не в чем его упрекнуть, действительно, сама ведь предложила. Он ее не заставлял.

— Твой Сережа небось говорил тебе, что лучше тебя в постели никого нет, а ты и поверила.

— Нет, он так не говорил.

Ладно, подумала Лариса, с сексом не удалось — попробуем тебя разговорить. Все что угодно, только бы не бил. Вчера от неожиданности, боли и ужаса она совсем потеряла голову, но сегодня ей удалось собраться. Она знала за собой этот недостаток: когда случается что-то неожиданное, она сразу теряется и начинает плохо соображать. Спустя какое-то время ей обычно удается успокоиться и мыслить более трезво, хотя, как правило, бывает уже поздно, она уже успела наделать кучу глупостей.

— А что он тебе говорил? — поинтересовался мучитель.

— Он говорил, что очень привязан ко мне, что ему со мной тепло и спокойно. Мы с ним очень давно знакомы.

— Расскажи, — потребовал он.

Лариса удивилась, что ему это может быть интересно. Но все равно она принялась рассказывать долгую и невеселую историю своего знакомства с Сережей Артюхиным. Разжалобить этого маньяка вряд ли удастся, но, может, хоть отвлечь…

Детьми они жили в одном доме и ходили в одну школу, только Сережа был на пять лет старше. Когда ей было тринадцать лет, ее изнасиловали восемь парней, вместе с которыми она пошла в какой-то подвал «послушать музыку». В тот вечер Сергей нашел ее, рыдающую, в разорванном платье, в скверике неподалеку от дома. Она ему все рассказала.

— Пойдем в милицию, — решительно сказал он, выслушав Ларису. — Их найдут.

— Ни за что, — помотала она головой и снова расплакалась. — Я сама виновата. Стыдно. Думать надо было. Ведь сто раз меня предупреждали про эти подвалы.

— А чего ж пошла, раз предупреждали?

— Думала, что со мной этого не случится.

Она шмыгнула носом.

— Ладно, не переживай. — Сергей покровительственно похлопал ее по плечу. — Это место амортизации не подвержено. Подумаешь, восемь человек! Наплевать и забыть. И плакать не надо. В твоей жизни еще знаешь сколько мужиков будет? Счет потеряешь.

— Ты что! Да ко мне больше ни один парень не прикоснется после такого…

— Вот дурочка! — расхохотался Артюхин. — Да кто узнает-то! На тебе ж не написано.

— Все равно. Я теперь грязная какая-то… Ой, Сережа, как же я дальше жить буду!

Она зарыдала, уткнувшись в его широкую грудь.

— Да нормально будешь жить, успокойся ты. Через неделю и думать забудешь про них. А кроме нас с тобой, никто и не знает про твою беду. И не узнает.

Он привел ее к себе домой, дал иголку с ниткой, чтобы она зашила слишком уж явные прорехи в одежде. Сильно стараться не стоило: родители Ларисы уехали в санаторий, она оставалась с прабабкой, которая была уже совсем старенькая и плохо видела.

После этого вечера Лариса поняла, что влюбилась в восемнадцатилетнего Сережу Артюхина. Она носила в себе свое разгорающееся чувство, тщательно оберегая его от посторонних глаз и греясь в его лучах, которые становились все жарче и жарче.