Смерть и немного любви

Толстяк уже ушел, а Степашка все сидел на лавочке, греясь в неожиданно жарких лучах майского солнца и лениво наблюдая за Пиней, который пристраивался подружиться с симпатичной молодой эрделькой. Хорошая девка у этого дурака Сереги Артюхина, думал он. И почему таким балбесам самые лучшие телки достаются? И лицо, и бедра, и грудь — все у нее высшего класса. А он, кретин безмозглый, на какую-то чувиху полез, уговорить не смог, допрыгался, что она заяву кинула. Лариски ему мало, что ли? Может, попробовать к ней подлезть, пока он в бегах? Помощь предложить, защиту. Такая должна клюнуть. Она из той категории баб, которые обязательно должны к какому-нибудь мужику прилепиться, без них они себя чувствуют как без белья. Надо попробовать, попытка не пытка. Тем более повод есть, звонить обещал.

* * *

В понедельник Настя спала долго и сладко. Леша уже давно встал, позавтракал и, разложив на кухне бумаги, углубился в работу, а она все лежала в постели, свернувшись клубочком и тихонько посапывая.

Чистяков разбудил ее часов в одиннадцать.

— Вставай, соня, тебя ждет мировая слава!

Он положил ей на лицо свежий выпуск «Криминального вестника», за которым успел сбегать в ближайший газетный киоск. На второй странице убийствам в загсах была посвящена целая полоса с фотографиями. Настя схватила газету и ревниво пробежала глазами материал, проверяя, все ли в нем так, как ей хотелось, и с облегчением убедилась, что журналист, несмотря на то что был явно недоволен заменой Насти на какую-то Дарью Сундиеву-Каменскую, все-таки своевольничать не стал и написал все толково и правильно. Особенно ярко у него получилась подача информации о том, что за день до обоих преступлений две девушки получили письма с угрозами. Здесь же, в самом низу полосы, редакция повторила объявление о розыске неизвестной женщины и снова напечатала ее фотографию.

Настя не торопясь выпила две чашки кофе, с удовольствием думая о том, что не надо никуда бежать и можно спокойно посидеть дома вместе с Лешей, заняться переводом и вообще почувствовать себя, во-первых, в отпуске, а во-вторых, замужем. И это через восемь дней после свадьбы! Своевременно, ничего не скажешь.

Но все снова получилось не так, как она задумывала. Перевод шел туго, потому что она постоянно отвлекалась на мысли о семье Бартош. Юра Коротков не мог избавиться от привычки делиться с ней всем, что удавалось узнать, поэтому эпопею с Павлом Смитиенко и душераздирающую повесть о Марате Латышеве Настя выслушала еще вчера. И чем дальше — тем больше складывалось впечатление, что оба преступления были совершены из-за свадьбы Бартош и Турбина.

— Ася, по-моему, ты маешься, — проницательно заметил Чистяков, в очередной раз бросая взгляд на жену и снова видя ее устремленные в потолок глаза. — Чего тебе не работается?

— Об убийствах думаю, — рассеянно ответила она. — Не могу сосредоточиться.

— Хочешь, пойдем погуляем, — предложил он. — Все равно не переводишь, а на ходу лучше думается. Мне тоже хочется пройтись, чтобы мысли улеглись.

— Пошли, — обрадовалась она. — Только медленно.

Они долго бродили по улицам, изредка обмениваясь какими-то незначащими репликами, но в основном молчали, думая каждый о своем. Наконец Алексей заявил, что он «свою придумку придумал» и готов возвращаться.

— А я так ни до чего и не додумалась, — грустно призналась Настя. — Организм не обманешь, он знает, что я в отпуске, и отказывается функционировать в рабочем направлении.

Они вернулись домой и занялись обедом. Вернее, занялась им Настя, устыдившись того, что всю предыдущую неделю сваливала домашние дела полностью на мужа. Леша сидел здесь же на кухне, исподтишка поглядывая на ее кулинарные потуги. Зрелище было для него достаточно необычным. Он дал себе слово не встревать в процесс, но это оказалось выше его сил.

— Зачем ты солишь мясо, оно же отдаст весь сок, — не выдержал он.

— А как же? Совсем не солить? — удивилась она.

— Солить, но не сейчас.

— А когда?

— Попозже, когда оно покроется корочкой. Тогда можно будет сохранить его сочным.

— Ну надо же, как интересно, — задумчиво произнесла она. — Сразу видно, что я в школе химию плохо учила.

— Ты не химию плохо учила, а готовить не умеешь, — усмехнулся Леша, снова утыкаясь глазами в книгу.

Но когда он увидел, как она нарезала прямоугольными ломтиками картофель и собралась класть на раскаленную сковороду сливочное масло, его терпение лопнуло.

— Ася, остановись!

— В чем дело? Что я опять не так делаю?

— Если ты хочешь, чтобы картофель был с хрустящей румяной корочкой, надо жарить на растительном масле, по крайней мере сначала. Потом можно добавить маргарин или сливочное масло. И убери руку от солонки.

— Что, картошку тоже нельзя солить?

— Ни в коем случае, а то она сделается похожей на пюре. Солить будешь потом, минут за пять-семь до конца.

— Да ну тебя. — Она огорченно махнула рукой. — Чего ты меня терроризируешь? Я стараюсь, учусь, а ты ругаешься.