Смерть и немного любви

По лицу журналиста Настя поняла, что ее требование ему не нравится, ему хотелось взять интервью у работника уголовного розыска, чтобы потом использовать этот факт как свидетельство своего близкого знакомства с сотрудниками МУРа. Когда с тобой не хотят разговаривать и не дают тебе никакой информации, иногда бывает полезно бросить эдак вскользь: я умею обращаться со сведениями деликатного характера, мне охотно дают интервью работники уголовного розыска, вот, например, неделю назад опубликовано мое интервью с Каменской из отдела по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями. Но нравится Славе Вострокнутову ее идея или не нравится — все равно он будет делать так, как она скажет, потому что во вчерашнем, субботнем, номере «Криминального вестника» уже прошел анонс, обещающий, что в понедельник будет опубликовано это чертово интервью. Стало быть, кровь из носу — а сделать его нужно сегодня.

Антон сразу сделал несколько снимков Даши, чтобы потом не отвлекать ее от беседы, после чего Настя выпроводила его на кухню и оставила в обществе мужа и матери, а сама вернулась в комнату.

* * *

Когда Настя привела на кухню Антона Шевцова, Леша сразу почувствовал, что втроем им здесь будет плохо. Настя просила мать развлечь фотографа светской беседой, пока журналист будет беседовать с ней и Дашей, и в этом распределении ролей Алексей Чистяков ничего подходящего для себя не нашел. Сидеть молча, как истукан? Заниматься приготовлением обеда? Или принимать участие в бессмысленном разговоре с совершенно незнакомым человеком, с которым и связывает-то только то обстоятельство, что оба они случайно оказались в одно и то же время в одном и том же месте — в месте, где совершено убийство? Можно, конечно, пойти по другому пути и завязать светскую беседу не с фотографом, который ему не интересен, а с Надеждой Ростиславовной, которую он давно и хорошо знает, а фотограф пусть подлаживается, если хочет.

Одним словом, перебрав все возможные варианты развития событий в крошечной тесной кухне, Чистяков принял мудрое решение в спектакле не участвовать. Через пять минут после того, как на кухне появился Шевцов, Алексей с озабоченным видом полез в холодильник, долго что-то там искал и в конце концов расстроенно заявил, что допустил непростительную оплошность, что для сегодняшнего обеда непременно нужен майонез, и он вчера уверял Настю, что покупать его не нужно, потому что в холодильнике стоят целых две банки. А сейчас он обнаружил, что это не майонез, а белый тертый хрен. Короче говоря, он приносит свои извинения, но ему придется срочно идти в магазин за майонезом, а поскольку сегодня воскресенье и почти все магазины закрыты, поиски желанного продукта могут затянуться на неопределенное время, так как, возможно, придется ехать в центр, на Тверскую, в Елисеевский.

Произнеся эту изысканную тираду, профессор Чистяков накинул джинсовую куртку и покинул квартиру, в которой собралось слишком много людей одновременно.

* * *

— …Почему вы в тот день были в загсе? Что привело вас туда?

— Я была свидетельницей на свадьбе у Насти…

— Она была свидетельницей на свадьбе у сестры своего мужа, — поправила ее Настя. — Имена называть не нужно, они читателя не интересуют.

— Какое настроение было у вас, когда вы приехали в загс?

— Отличное. Я сама за час до этого вышла замуж, поэтому настроение было, сами понимаете, соответствующее.

— Что вы говорите? Вы тоже выходили замуж тринадцатого мая?..

* * *

Надежда Ростиславовна гостеприимно поила чаем Антона Шевцова. При этом каждое ее движение сопровождалось длительными комментариями и обоюдным хохотом, потому что она так давно не была у дочери дома, что совершенно не представляла себе, где что лежит. Дольше всего она искала заварку.

— Слушайте, Антон, боюсь, что мне придется перед вами извиниться, но чай я вам предложить вряд ли смогу, — наконец сказала она, открыв все имеющиеся в кухне дверцы и ящики. — Я не могу найти заварку.

— А вы всюду посмотрели? — спросил Антон, который, не отрываясь, следил глазами за Настиной матерью и видел по меньшей мере пять мест, где могла находиться заварка, но куда она и не заглянула.

— По-моему, всюду. Давайте я сварю вам кофе.

— Спасибо, Надежда Ростиславовна, но кофе я не пью.

— Что так?

— Сердце. Врачи не велят.

— Что вы говорите! — ахнула она. — Такой молодой! Я вам очень сочувствую. Вы знаете, когда молодые болеют, а старые прекрасно себя чувствуют — это ненормально. Вот я, например, здорова, как новорожденный младенец, а Настенька моя — сплошная хворь. Сосуды можно уже сейчас на помойку выбрасывать. Спина болит постоянно. Наверное, мы сами виноваты, выросли на натуральных продуктах, а вас растили уже на сплошной химии. Экологическую обстановку испортили, воздух загадили.

— Как же вашу Настеньку взяли в милицию работать, если она такая больная? По блату устроили?

— Ну что вы, Антон, при чем тут блат. Она работает по специальности, распределили после университета. Правда, мой муж всю жизнь проработал в уголовном розыске…

— Ну вот видите, — хмыкнул Шевцов.