По возвращении в Ветвоуд миссис Брэдли пересмотрела свои планы. Оставаться в бунгало больше было незачем, разве что выяснить еще что-нибудь о соседях. Но шансы на это в настоящий момент казались незначительными, и она написала своему другу, начальнику полиции Хэмпшира, сообщив, что следующие несколько недель намерена провести у себя в хэмпширской усадьбе Стоун-Хаус, в Вэндлс-Парве. Она добавила, что ей было бы небезынтересно узнать о ходе расследования событий в Миде.
Ее друг приехал на следующее утро и застал ее срезающей розы.
— А-а, — протянул он, одобрительно и с оттенком восхищения оглядывая ее широкополую шляпу пасечника, завязанную под подбородком лиловой лентой, толстый твидовый костюм, теплый не по погоде, водительские перчатки и ботинки с эластичными вставками. — Рад застать вас дома.
— Заходите, выпейте шанди, — предложила миссис Брэдли. Анри, ее повар и дворецкий, прекрасно знающий, что незачем делать шанди, когда в доме есть виски и содовая, принес графин, сифон и несколько сэндвичей, а для миссис Брэдли — херес и печенье.
— Насчет этой истории в Миде, — заговорил начальник полиции. — Неудачно вышло, знаете ли. Трения между Мидом и Бруком вспыхнули еще в незапамятные времена, задолго до меня, и теперь, видимо, просто наконец достигли кульминации. Так уж получилось, к счастью, что Уитт, в сущности, не из местных, иначе все могло сложиться куда хуже. Он прибыл откуда-то из Саутгемптона год или два назад, и насколько нам удалось выяснить, единственный человек в Миде, который был знаком с ним ранее, — хозяин постоялого двора, некий Корниш.
— Как вы это узнали?
— Корниш открыто заявил об этом на допросе.
— Значит, его вызывали на допрос?
— Он вызвался сам. Сказал, что никто лучше его не сможет свидетельствовать о личности убитого, поскольку он, Корниш, знал его дольше, чем кто-либо в Миде.
— Любопытно, потому что сомнений в том, что убит именно Уитт, не было — ведь так?
— Ни малейших. Лично мне думается, что этот малый просто захотел стать важной персоной. Он ведь как-никак хозяин постоялого двора и должен заботиться о репутации.
— Как любая творческая личность. Да, полагаю, в этом все дело.
— С другой стороны, — с расстановкой продолжал начальник полиции, — следует добавить еще кое-что. Предварительное следствие, проведенное старшим инспектором Коули — вы ведь знаете Коули? — выявило, что Уитт и Корниш не ладили друг с другом. Вместе с тем неопровержимо установлено, что если кто и никак не мог убить Уитта, то это прежде всего Корниш. Он даже не заходил в павильон, пока команды переодевались, а оставался на поле — осматривал питч вместе с другим судьей, от команды Брука.
— А медицинское освидетельствование? Не дало ничего нового?
— Абсолютно ничего. Все изложено точно, ясно и в полном соответствии с тем, что мы уже знали. Видимо, Уитта убили сразу после того, как он закончил свой иннинг. Ему проломили голову его же собственной битой, после чего прийти в сознание он уже не смог.
— Значит, это сделал кто-то из его же команды?
— Похоже на то… точнее, было бы похоже, не окажись у всей команды железных алиби. Кроме того, есть еще одно обстоятельство, на которое сэр Адриан Кокс справедливо указал инспектору Коули. Из-за соперничества между деревнями страсти разгорелись настолько, что маловероятно — «невозможно», как выразился сэр Адриан, — чтобы кто-нибудь из команды Брука разделался со своим капитаном до конца матча.
— И все-таки, поскольку представилась возможность выместить обиду…
— Вот только и тени обиды не было нигде, если не считать вражды между ним и хозяином постоялого двора «У француза». Уитта уважали как крикетиста, местные считали его щедрым, никто не жаловался на него как на работодателя…
— А кого он нанимал и для каких работ?
— Он отставной военный, ставший фермером, а нанимал чуть ли не все население Брука. Видите ли, деревня невелика… даже меньше, чем Мид. Знаете что, Беатрис, лучше бы вы сами съездили туда и посмотрели. Если бы не физическая невозможность для Корниша совершить это убийство, он был бы моим единственным подозреваемым. Это пока что лишь один известный нам случай вражды, но тогда зачем было Корнишу практически настаивать на том, что только он может предложить свою помощь при опознании?
— Мы же согласились, что это было сделано в целях саморекламы.
— Да, помню. Ну хорошо. Значит, вы приедете и оцените местных жителей с точки зрения психолога?
— Этого я не говорила. Но мне бы не помешало возобновить знакомство со старшим инспектором Коули, и потом, меня тревожит вопрос, как намерен сэр Адриан поступить со своим внуком Фрэнсисом. Я отвечаю за этого юношу, пока не выйдет из больницы мисс Хиггс. В скором времени я навещу ее, и она наверняка захочет узнать из первых рук, как дела у ее подопечного.
— Фрэнсиса Кокса? А, это второй близнец, верно? Младший брат Дерека.