Смерть 2

– Да ни то и не се. Померла она, и тихо все. Никто не знает. Но здесь-то не кладбище. День прошел, второй, да и третий, а запашек-то пошел. Сама нюхала. Пахло по великому. Шинель номер 5 рядом не висела. Вызвали слесаря – он пьян, вызвали электрика – не трезвее, вызвали участкового – он само собой там же. В общем, звали многих. Уж не знаю, кто там вызвался добровольцем, но пришел мужик с носилками и топором. Откупорил дверь, мы зашли. Смотрим, разлюбезная наша Анна Григорьевна лежит и тухнет. Вид не очень, а запах – до небес и выше. Тут откуда-то взялись две бляди в коротких юбках и противогазах, схватили нашу Анну Григорьевну за то, что от нее осталось, разложили на носилках и утащили. В общем, насмотрелись мы. Даже не знаю, откуда эти институтки взялись. Так президенту и передайте.

– А причем здесь пять трупов? – спросил Эдик.

– Так ведь не было никаких трупов, – продолжила старушка с еще большим энтузиазмом. – Это все коротконожка придумала.

– Что за коротконожка? – спросил Эдик, когда почувствовал, что без вопросов продолжения не будет.

– Та самая – ваша, – с готовностью ответила старушка. – Приехала тут через два дня. Вся в косичках. Привела мужичину с камерой. Репортаж она снимает. "Для телевидения" – сказала. А историю она заранее придумала. До чего ж у людей фантазия падка на недоразумения.

– И что она придумала? – спросил Эдик.

– Да бюллетень какой-то. Носилась тут по двору. Даже меня просила интервью дать, как самую зверскую очевидицу. Я спрашиваю, что говорить-то. А она мне текст сует на бумажке. А я-то читать без очков никак. Так она мне сама прочитала, – старушка вытянула лицо, передразнивая журналистку, – «Анна Григорьевна была очень религиозна. Что, мол, ходили к ней какие-то странные монахи, явно не нашей церкви, и что слышала я пение из их квартиры на непонятном языке, причем на очень отвратительном. И что жило в той квартире 5 человек, и что исчезали они каждый год по одному, пока все не исчезли». Я отказалась говорить всю эту суету, хотя мне и предложили деньги. 1000 рублей мне предложили, но с условием, что я прочитаю все без запинки и от души. Если дадите 1000 рублей, я вам скажу, почему я не согласилась.

Эдик с готовностью полез в кошелек, достал оттуда 1000-рублевую купюру и дал ее старухе.

– Сразу видно, что президентов друг, – сказала старуха, крутя банкноту в руках, – Президент денег для народа не жалеет. Так и передайте ему, что я не согласилась, потому что не смогла. Как начну читать про 5 трупов, так сразу смех меня разбирает. После третьего дубля меня и уволили. А тут как раз эта кикимора проходила, ее и завербовали. Она-то и прочитала все без запинки. Читать-то научилась, а думать – отложила.

Старушка засмеялась. Эдик для поддержания беседы тоже хихикнул.

– То есть, насколько я понял, трупов не было? – уточнил Эдик – Это все придумала журналистка?

– Конечно, журналистка, – ответила старушка. – Вы меня не обижайте. Я не заика и дикция у меня в порядке. Тренируюсь. Пушкина читаю с балкона. Но если вы не слушали меня подробно, то повторю еще раз. Умерла Анна Григорьевна, а эта коротконожка прибежала снимать репортаж для телевиденья, и ей показалось скучно, что какая-то бабка завоняла, и она придумала историю. Что, мол, 5 трупов, мумиё какое-то иностранное и нашу дуру показали с 1000 рублей в кармане. Уж вы ее арестуйте, пожалуйста. Просто так. Не то, что бы она нам мешает, а так просто, для юмора.

Эдик задумался.

– А чем вам журналистка не понравилась? – наконец задал он вопрос.

– А что там нравится? – ответила бабка. – Она-то в кино, а мы снаружи. Так песню не сложить, дорогой.

Эдик встал, достал сигарету и зачем-то предложил бабушке. Бабушка недовольно махнула рукой. Эдик сунул сигарету в рот и прикурил. Надо было искать журналистку.

Журналистка нашлась в два звонка. Ее звали Марьей. Эдик включил все свое обаяние, и смог договорится с ней о встрече вечером. В 5 часов Эдик подъехал к телецентру и стал ждать. Марья вышла с большим опозданием. Эдик, тут же узнав ее по оговоренным приметам, выкарабкался из машины и подошел с букетом совершенно нелепых гвоздик. Марья с готовностью взяла гвоздики, но видно было, что цветы ей не понравились.

– Есть один разговор, – стал объясняться Эдик, – но он совершенно не уличный. Предлагаю съездить в какое-нибудь уютное место, посидеть, поболтать – Эдик жестом указал Марье на свой презентабельный автомобиль. Марья изменила мнение о гвоздиках. Подойдя к автомобилю, она потрогала его рукой.

– Забавный, – сказала Марья, – И сколько стоит?

– Стоило каких-то денег, – сказал Эдик, открыв перед дамой дверь на переднее сиденье. Дама с готовностью шмыгнула внутрь.

Из «Законченного».

Ужас – это человеческая эмоция в чистом незамутненном виде. Как напиток может быть алкогольным, только при наличии в нем спирта, так и эмоции являются эмоциями, только при наличии в них хоть какого-то процента ужаса.